Да потому что один лишь взгляд на нее – и колом стоит. Пусть даже отвечает мне Анжела лишь неизменно холодным, равнодушным, словно я – невидимка. Прозрачное стекло, смотрит сквозь меня.

Но сегодня я на мгновение поймал другой взгляд. Красноречивый, голодный, который сказал явственно… она хочет меня. Столько голода, тоски, желания было в нем, что я едва не задохнулся от собственной ответной жажды, рвущейся наружу. Это было мимолетно, Крапива позволила себе лишь краткое мгновение слабости, и снова спряталась под маской жесткой стервы. Отвернулась и всю дорогу до офиса смотрела в окно, погрузившись в свои мысли. Я снова невидимка. Но мне хватило того мгновения, чтобы намертво залипнуть на ней. Понять, что не успокоюсь, что должен получить ее. Пусть даже ценой собственной жизни.

Анжела

На следующий день сижу в кабинете Стеллы, позвавшей меня на очередное совещание – точнее сказать очередной вынос мозга тет-а-тет, которые она так любит…

Внутренне киплю от злости. Никогда не прощу Штайн вчерашнюю выходку. После поездки я пока еще не видела Макса. Прячусь как девчонка. Не могу встретиться с ним, поэтому совещание с сотрудниками его отдела перепоручила Поплавскому. При том что собиралась уволить этого козла, все подвела к этому, и в последний момент вопреки доводам рассудка сделала ненадежного размазню своим заместителем. Только бы с Максом не пересечься.

Это непрофессионально, жалко… Можно долго перечислять уничижительные эпитеты. Легче не становится – только сильнее киплю.

Все еще пытаюсь понять смысл поступка Штайн. Тонкий расчет или спонтанное решение на психе? Вообще-то Элла скорее хладнокровна, нежели истерична. А главное – она очень хитра. Знает, что Давиду не понравится ее самоуправство, граничащее с самодурством. Но зная мой характер Элла может быть абсолютно спокойна – жаловаться «папочке» точно не побегу. Да и на что? Заставила прокатиться на общественном транспорте? Подобное ябедничество смотрелось бы смешно и жалко. Я бы только упала в глазах отчима.

Ладно, проехались, потерлись друг о дружку – пора забыть. Но не дает покоя мысль – что если Штайн прочитала меня, почуяла слабость, и как хищник взяла кровавый след? Надо быть осторожной – иначе и посильнее удар прилетит. Будет давить на больное. А Макс – больное. Совершенно чужой мужчина умудрился стать болью для меня… Моим страхом.

Пытаюсь проанализировать, чем же так зацепил меня именно этот сотрудник, и не могу.

Может тем что всегда хладнокровно терпел замечания, предположения о его умственных способностях, иногда откровенно хамские, потому что в гневе я бывает не контролирую себя. Могу наорать, наговорить гадостей. До слез сотрудника довести… проделывала такое не раз, когда несет в критическом направлении. И почему-то Патов особенно будил во мне эту нелицеприятную сторону натуры. Спящего, так сказать, зверя…

Пока строю из себя абсолютное равнодушие и вникаю в очередную тему, которой загорелась Штайн, в кабинет входит живое доказательство моих подозрений – Патов собственной персоной.

Стоит ему показаться в дверях, замолкаю, потеряв мысль, которую собиралась озвучить.

– Что такое? – нарочито удивленно вопрошает Элла. – Ты как будто привидение увидела. Это всего лишь Макс. Вы вчера…

– Сбилась с мысли, – перебиваю начальницу. Чувствую, что эта баба начинает меня бесить. – Мне кажется вмешивать в новый проект Патова – деструктивно. Вчерашняя встреча это показала как нельзя наглядно. И я не понимаю, зачем снова…

– Анжела, дорогая, мне кажется, ты слишком строга к Максиму. Он не так уж плох. И если дать ему шанс…