Тетка пригласила садиться сразу же за стол по русскому обычаю. Все расселились по заранее продуманному плану: в главе с ней с одной стороны, Владимира посадили с другого торца, мы же расположились по кругу с обеих сторон, только к отцу была близко Марина, я же со Светой напротив Славика. Лена подавала нам домашние заготовки и наполняла рюмки и бокалы. Владимир говорил тосты и все ели и пили. Разговор велся на отвлеченные темы, типа погоды, в общем и ни о чем: о примерах в театрах, о нынешней моде на порнографию во всех сферах искусства, о даже о политике. Скорее о дебатах в Госдуме. Все по-прежнему смотрели заседания, как и прежде в начале девяностых, когда это было в новинку и были интересны не только словесные дебаты, но иногда физические потасовки некоторых вспыльчивых депутатов. В общем, притча во языцех как коммунистов, так и ЛДПэровцев. Еще не оформились стороны противостояния, еще свежи были в памяти и расстрел в Белом доме и приватизация с ваучерами и выборы Ельцbна на второй срок. Так что поговорить было о чем. Я сидела и только слушала, как, впрочем, и Славик. Тот больше смотрел на меня и как-то криво улыбался: то ли ему не интересен весь этот разговор, то ли ему не нравилось участвовать в этом вообще. Я понимала его и иногда подмигивала. Тогда он оттаивал и улыбался смущенно.

После очередной смены яств, мы перешли к диванам и креслам, что стояли в другой половине зала. Начиналась вторая половина приема – художественная. Теперь нам надо было поддерживать и принимать участие в интеллектуальном продолжении раута. Тетка попросила Маринку сыграть нам что-то на пианино. Мы сидели и слушали музыку с вниманием, как и приказывала она ранее. То есть создавали атмосферу. Я же из под тишка рассматривала лица гостей. Только сейчас я увидела хрупкость сына и крепость отца. Они были схожи и в то же время различны во многом: экспрессия парня так и плескалась во всем его виде, сдержанность же в лице и фигуре отца только подчеркивало его красоту.

- Да, такому только в пару Маринку или кого ещё из их же среды, богатых и знатных. Я же простушка и малограмотная медсестра. При том еще и старая, даже старше самого Владимира. Ей Богу! Куда я лезу!

От этих мыслей я загрустила и прикрыла глаза. Но тут же прозвучала команда начать пить чаи-кофеи и оживился разговор на темы уже современной музыки. Больше говорил Славик со Светой, и они даже сошлись во мнении, кому что нравится. К ним присоединилась и Маринка. Тетка вышла по своим делам, а я выскользнула в кухню к Лене под предлогом помочь. Села за стол и заставила присесть и Лену.

- Ну, как тебе наши гости? – спросила я в пол голоса, оглядываясь на открытую дверь.

- Во! – показала она большой палец. – Юлия Сергевна знает кого привечать. Точно готовится его захапать для Маринки. Видно же!

- Я тоже так думаю, - покивала я, хотя в сердце была не согласная и даже ревновала, глядя, как он слушал музыку и как разговаривал с ней самой и с теткой.

Оказывается, у них были и общие знакомые, правда из прошлой жизни, как я поняла. Это их сблизило, и им было о чем и о ком поговорить. И хоть Москва большой город, всё же верхушка была малым кругом и даже закрытым для многих, как масонская ложа и допускались туда не все, только элита либо политическая, либо экономическая. Так что Владимир вполне вливался в этот круг, как бывший работник одного из известных государственных банков, пока не открыл свой собственный. Уж кто его поддерживал и как, мне было недосуг узнавать, да и не к чему. Сейчас же выживают стаями и надо попасть в свою. Уже там держаться зубами и руками изо всех сил. Только таким образом можно удержаться на плаву и не потонуть по одиночке.