Многие здешние девушки в надежде устроить личную жизнь охотно знакомятся с курортниками, которые на волне любвеобильности и временной свободы обещают им золотые горы, а нередко и законный брак. Но двадцать один день курортной смены проходит быстро, и, проводив своих ухажёров домой, девчонки, за редким исключением, больше ничего потом о них не слышат. Нет потом от их возлюбленных ни обещанных писем, ни звонков, нет и визитов с целью забрать невест к себе. Некоторые, наученные чужим горьким опытом, видевшие немало слёз обманутых доверчивых подруг, молодые, совсем ещё неопытные девчонки не играют в эти игры и ни одно ухаживание отдыхающих не воспринимают всерьёз.

Видимо, Олеся что-то почувствовала, что-то вроде расположения и доверия, хотя улыбаться я привык всем женщинам, выражая тем самым симпатию, дружелюбие и уважение. А в сорок с хвостиком лет, да и в моём положении, смотреть на них грязно-похотливым взглядом не совсем уместно.

– Размечталась, глупая, – вслух пристыдила себя девушка. – Успокойся и работай. Клиент просто догадался, что ты ждёшь от него большей щедрости. Вот и заказал вдогонку так много всего.

– Простите?.. – услышав довольно чёткое лепетание, переспросил я.

– Вы можете ничего, кроме пива, не заказывать: это необязательно, – смутилась Олеся от своих же громких догадок.

– А как же план? – подмигнул ей. – Его ведь одним пивом не выполнишь. Принесите всё то, что я заказал. А когда подойдёт мой друг, мы с ним ещё что-нибудь закажем, – сказал утверждающе и одарил почти влюбившуюся в меня девчушку своей самой обаятельной улыбкой.

Олеся, польщённая вниманием, улыбнулась мне в ответ и ушла, а я посмотрел по сторонам. В этом кафе у входа в Кисловодский парк обычно собирались для трапезы или беседы состоятельные туристы – цены здесь «кусались» и были доступны лишь избранным.

Здесь многое изменилось, однозначно… За почти два десятка лет моей жизни в Сингапуре я неоднократно бывал в Москве по делам, но никогда и ничего, кроме нужных мне партнёров и фирм, не видел и уж тем более – не успевал глубоко вникнуть в происходящие в стране перемены. Знал, конечно, что в России всё уже не так, как было раньше. Есть импортозамещение, нет беспредела бандитских группировок... И всё же я был далёк от новых российских реалий, хотя новости регулярно просматривал и даже интересовался рынком инвестиций. Но как-то отдыхать – обычно брал отпуск два раза в год – предпочитал где угодно, но не на Родине.

В этом же году Игнат, давний московский друг и партнёр по бизнесу, всё же уговорил меня отдохнуть от дел на родных просторах. Программу отдыха он также взял на себя, предложив следовать его рекомендациям.

– Слушай, Эльдар, отмени в этом году все свои Канары и Майорки. И про солнечный Таиланд забудь. Недельки две мы с тобой в кисловодском санатории отдохнём, водички из источника попьём, подлечимся. Поверь, такого воздуха, как там, больше нигде нет. А потом остаток отпуска где захочешь, там и проведём. Хочешь, в Якутию с тобой махнём, к моему другу Егору? На рыбалку там сходим, на охоту. А хочешь – в горы к тебе слетаем. Я давно хочу в Дагестане побывать – всё никак, да и ты уже столько лет там не был.

Как ни странно, но меня, долгие годы жившего за границей, совсем не мучила ностальгия, я не вспоминал не только Москву, которую когда-то очень любил, но и свой южный город, столицу горного края, в котором родился и вырос. Такое полное равнодушие к своей маленькой родине и желание забыть всё, что в жизни с ней было связано, мне и самому казалось странным, хотя в глубине души я прекрасно понимал: на то есть причина и кроется она в моём далёком прошлом. Но когда-то мне именно так удалось справиться с нежелательными воспоминаниями – плотно закрыв в прошлое дверь. Закрыв её прочно и плотно, не оставив ни малейшей возможности сквозь эту дверь просачиваться даже и тени прошлых событий.