С того дня я ощущала себя по-новому. Темный дар стал частью меня, а я – частью его.

И вот сегодня, застряв в теле Его Высочества (кстати, интересно – которого: у императора только законных сыновей – шесть), я ощутила что-то новое. Моя тьма была спокойной, холодной, тяжелой. А то, что сейчас струилось по венам, врезаясь в мой дар, как волны в скалу, больше напоминало дикий огонь, который не залить водой, не потушить песком или алхимическими зельями.

Я даже зашипела. Мой сосед по телу, видимо, тоже ощутил нечто подобное, поскольку вместо еще одного вопроса предложил:

– Вы не могли бы покинуть меня? – прозвучало весьма вежливо и даже на светский манер. Если бы кто-то ненароком совершал променад в полночь мимо погоста (ну совершенно случайно!) и услышал подобное, мог бы подумать, что занятой начальник просит освободить его кабинет.

– Не могу. Я немножко застряла, – призналась я, а затем в подтверждение своих слов дернулась.

Мы с вороном были спина к спине. И мое стремление обрести свободу… Ну, в общем, оно отчасти даже увенчалось успехом. Если точнее – мигом, пока мы оба находились в свободном полете, когда каратель не устоял от резкого рывка назад. По итогам оного я угодила носом в лужу, а высочество – в планетарий.

Ведь еще мой отец, эйр Моррис, говаривал: где упали на спину – там тебе и планетарий. Наслаждайся картой звездного неба по самое «не хочу». Особенно в теплые ночи. В оные созерцание крайне полезно для вдохновения, просвещения и вообще просто восхитительно.

Вот мой сосед по телу и получал ныне эстетическое удовольствие от плеяд. А я – целебную маску из глинистой жижи. М-да, так ударить лицом в грязь, чтобы при этом не то что посадить, а уложить принца в лужу, – это надо умудриться.

– Понял, что зря попросил, – произнес ворон. – Эйра, прошу прощения, не знаю имени…

– Тай, – побулькала из грязной жижи я. Не знаю, как ворон сумел различить, что именно было произнесено, даже для меня все звуки были на одну ноту, но он умудрился. Одним словом – каратель. У них, говорят, и слух, и нюх, и зрение, и сволочизм – всё на высоте.

– Так вот, эйра Тай, давайте вы пока больше не будете предпринимать попыток освободиться. И раз уж операцию вы нам всё равно начисто сорвали, то сначала ответите на все вопросы, пока случившееся не стерлось из вашей памяти. А уж потом разберемся, почему вам вообще удалось пробиться сквозь мою защиту и частично вселиться в мое тело.

Ворон к тому моменту, как договорил, уже поднялся из лужи и даже, совершив незаметный пасс, очистил мундир заклинанием. Я же, хоть и была вроде бы незапятнанной (увы, репутации это не касалось), рефлекторно встряхнулась на манер собаки, выбравшейся из реки.

– Итак, расскажите все, что вы видели, а Гранс будет записывать. И учтите: важна каждая деталь.

А мне, собственно, и рассказывать было нечего. Вообще-то, сегодня у нас по расписанию должно было быть занятие по общей физической подготовке. Но магистр Сайвер, который всегда был в хорошей спортивной форме (хоть та порою и не застегивалась на верхнюю пуговицу), на днях то ли сам заболел, то ли обрадовался, что заболела его теща, но решил в профилактических целях принять на грудь первача… В общем, произошла замена.

А магистр Гыргырницкий, выручивший коллегу, и решил, что просиживать штаны в покойницкой мы и зимой сможем, а пока такая чудная погожая ночь – грех этим не воспользоваться. К тому же если провести практикум до лекций, то адепты, живые и слегка поседевшие, будут слушать теорию предельно внимательно. Впрочем, и о нашей безопасности магистр позаботился: каждому студиозусу был выдан для защиты арбалет, а для добычи учебного материала – лопата. Набор ругательств выдавать было не нужно. У каждого из нас был свой. Личный.