Амиль глушит мотор на площадке отдыха дальнобойщиков в паре километров от города. Выйдя из машины, с интересом оглядываюсь по сторонам. Ночь разбавляет свет фар. Взгляды, которыми нас встречают собравшиеся, заставляют нервно наматывать на палец конец пояса от плаща. Чувствую себя неловко среди незнакомцев, к тому же Ахметов обнимает меня за плечи, словно нарочно показывая всем, что мы пара.

Со всех сторон нас обступает азартный гул голосов. Возбуждение присутствующих пронизывает воздух, заражает, проникая в лёгкие вместе с вечерней прохладой и предвкушением чего-то грандиозного. Я совру, если скажу, что мне здесь не нравится, всё же это моя первая вылазка в компанию сверстников.

Красивая брюнетка в косухе объявляет в мегафон о скором начале заезда. Впечатляющее зрелище — вереница машин докуда хватает глаз...

Дух захватывает!

На влажном асфальте уже нарисована линия старта. В сторонке стоит таксист с рацией, очевидно, для передачи результатов.

Организаторы вкратце напоминают правила. Мне как профану всё это ново и интересно настолько, что короткая команда Ахметова не вызывает никакой реакции.

— Накинь, — повторяет он с выражением отрешённости и нескончаемой скуки на смуглом лице.

Как будто из-под палки предлагает мне свою толстовку.

— Она не сочетается с моим плащом, — рассеянно отталкиваю протянутую руку.

Не хочу себя чувствовать ему чем-то обязанной. Это что ещё за барские замашки? Нет бы признать, что мы зависим друг от друга в равной степени и, наконец, проявить ко мне уважение.

— Кончай выделываться, Киса. А то будешь сочетать свой плащ с сопливым носом, — голос Амиля приобретает едкий оттенок сарказма.

— Прибереги ухаживания для кого-нибудь другого.

Он иронично приподнимает брови, словно пытаясь ещё сильнее выпятить свою незаинтересованность.

— Я, вообще-то, о себе сейчас забочусь. Не придумывай то, чего нет.

Пытаюсь не подавать вида, но ему всё-таки удалось меня задеть. В старших классах, да и в университете никто не относился ко мне с таким пренебрежением. Бесит!

— Всё сказал? — взглядом даю понять, что он, вообще-то, загораживает мне обзор на зарычавшие двигателями машины.

Ахметов без лишних слов шагает вперёд. Я не успеваю предугадать его действия и, тем более, отреагировать, как он накидывает мне на плечи толстовку, вжикает молнией…

И ведь помешать уже не получится — руки, не продетые в рукава, скованы будто коконом!

— Вот теперь всё, — шепчет удовлетворённо, не отпуская ручку бегунка из пальцев.

В его глазах читается что-то такое, что не позволяет возмутиться, парализует дыхание.

Прохладные костяшки едва касаются моего подбородка, а мои щёки в срочном режиме накаляются до нездоровой температуры. В груди начинает горячо покалывать.

Мы неожиданно оба теряемся и отворачиваемся друг от друга, устремляя пустые взгляды на линию старта, где уже выстроились участники заезда.

Брюнетка уверенно стоит перед машинами, купаясь во внимании нескольких сотен зрителей. Зачем-то скашиваю глаза на Амиля. Он тоже смотрит на неё не отрываясь, но иначе, чем другие — без восхищения, чуть нахмурив брови и сосредоточенно щуря глаза. Смотрит как… Как снайпер на цель!

Девица поднимает руки вверх... разводит в стороны... резко опускает...

Рёв двигателей, свист резины, крики зрителей — поехали! И тут она, плавно покачивая бёдрами, направляется в нашу сторону.

Я напрягаюсь. Не знаю, чем объяснить тот факт, что грудь сковывает ничем не мотивированная, жгучая неприязнь.

Они знакомы?

Насколько близко? Должно быть, достаточно, чтобы так самоуверенно подойти к Ахметову вплотную и коснуться его груди изящным пальцем с матово-чёрным маникюром.