Пожалуй, мне здесь нравится.

Служба закончилась, и мы вернулись в замок.

– Хозяин, у меня все готово. Сейчас накрою вам и Мелиссе в столовой, – сразу же засуетилась Грета.

– Подождет, Грета, – остановил ее Ладислав. – Сначала мне надо поговорить с Мелиссой. Наедине. Иди в библиотеку, – не поворачиваясь, велел мне.

Вот знала бы я еще где здесь библиотека.

– Хозяин, – едва не плача, Грета всплеснула руками. – Поешьте сначала за упокой несчастной души. Дела подождут.

– Итак долго ждали. Иди, Грета, – в голосе прозвучало что–то похожее на ласку, которая впрочем сразу же исчезла, стоило Ладиславу повернуться ко мне. – А ты чего застыла? Иди в библиотеку. Или думаешь, что мои распоряжения выполнять не обязательно?

– Я не помню, где библиотека? – как могла более горестно вздохнула я.

Ладислав ответил мне полным недоверия взглядом. Кажется, он подозревал меня в притворстве. В общем–то не сильно и заблуждался.

– Пойдем, – взял меня за руку и повел из гостиной.

Последнее, что я увидела – довольно ухмыляющееся лицо Верены.

Кажется, от предстоящей беседы мне не стоит ждать чего–то хорошего. Я обреченно плелась следом за Ладиславом. Лишь бы не разоблачили, а остальное переживу.

Мы оказались в не очень большой комнате. Потрескивающий в камине огонь, бросал желто–красные блики на стены, отделанные светлым, почти медовым деревом, на высокий стол со множеством ящиков (кажется, такое сооружение называется конторкой), на кресло с темными резными подлокотниками и подушками, обтянутыми бордовым гобеленом. Тяжелые, подхваченные шнурами портьеры затеняли окна и почти не пропускали солнечный свет, поэтому в комнате царил полумрак, только тускло отсвечивали стеклянные дверцы многочисленных шкафов.

Ладислав прошел за стол и опустился в кресло с высокой глянцевой спинкой. Я тоже осмотрелась, увидела стул и только хотела присесть, как меня остановил надменный голос.

– Я не разрешал тебе сесть.

Я так и застыла – подобрав широкие юбки и согнув колени. Не самая удобная поза, надо сказать.

Он смеется?

Я вопросительно глянула на молодого человека, но он и не думал улыбаться. Вскинув голову, смотрел на меня холодно и свысока.

– Я так и думал, – подождав, но не дождавшись от меня какой–то вменяемой реакции, проронил Ладислав. – Пользуясь покровительством отца, ты совсем забыла свое место.

Ах вот оно что! Социальное неравенство, будь оно неладно.

– Простите, хозяин, – последнее слово я выделила с особым почтением и сделала такой глубокий книксен, что в этой ситуации он выглядел почти неприлично, поскольку ясно говорил об отсутствии у меня всякого почтения и уважения к молодому господину. – Я, действительно, забылась. Прошу, простите вашу покорную слугу, – колени уже дрожали, но я присела еще ниже и, кажется, взгляд Ладислава заблудился в декольте, эфемерно прикрытым кружевом.

С грохотом кресло отлетело к стене, а Ладислав оказался на ногах и гневно сверкнул серыми глазами.

– Я думал, что со смертью отца будешь вести себя скромнее, но ты стала еще более дерзкой, словно только он сдерживал твой дурной нрав. Придется самому взяться за твое воспитание, раз он не сумел, – Ладислав подходил ко мне и одновременно закатывал рукава черной сорочки, словно собирался немедленно приступить к воспитанию.

Что он намерен делать?

Я не успела испугаться, как оказалась пригвожденной к стене, а Ладислав стоял так близко, что я чувствовала тепло его тела. Он поднял руку и поднес к моему лицу.

Неужели ударит?

Я невольно зажмурилась и слегка отвернула лицо, ожидая, что вот–вот хлесткий удар обрушится на щеку.