Поэтому я неожиданно для них выбросила вправо и влево две ладони ребрами, а стоявшего прямо передо мной поручника изо всех сил ударила ногой в пах. Все трое тихо и мирно легли на землю. А у меня в голове встала какая-то мутная пелена, какая-то необъяснимая жестокость. Я наклонилась к этим нелюдям и в первую очередь сломала каждому оба указательных пальца. Когда очухаются, то у них будет чем заняться. Немного подумала, вспомнила кое-какие ужастики, вытащила у одного из них нож и царапнула так, чтобы потекла кровь, но не сильно. Этой кровью намазала себе лицо, в первую очередь около губ. Потом из сумочки достала черный карандаш и подрисовала себе большие круги вокруг глаз. Так что, когда эти обормоты стали подавать признаки жизни, на них уже смотрело лицо с кровью на губах и почерневшее от злобы.

– Ну что, мужички? Не захотели по-хорошему. Будем по-плохому. С кого мне лучше начать?

У всех троих штаны моментально промокли. Значит, подействовало.

– Или расскажете все, что спрошу? Тогда еще поживете.

– Расскажем, расскажем! Только отойди, упырь проклятый!

– Ладно, я вас тут оставлю на часок и побегаю. Заодно аппетит нагуляю. А вы подумайте, что будете мне говорить, чтобы я не стала харчить вас прямо тут.

На самом деле после этих слов я старательно отоварила каждого из них по башке, чтобы дождались, пока я доберусь до роты. Если последние слова Рафиза я поняла правильно, то тут не более полутора километров. Значит, минут восемь бега. Все, время пошло, то есть я понеслась.

Действительно, вскоре я добежала до знакомого шлагбаума. Часовой лишь взглянул на меня и не рискнул останавливать. Только нажал кнопку тревоги. Выскочил дежурный наряд, а на крыльце штаба появился Сергей. Меня уже била истерика, но я еще сумела внятно сказать, что там, на дороге, грузовик с убитым Рафизом и с бандитами и где-то там, рядом, в перелеске, могут быть лошади. Сергей отдал команду, и целый взвод стал запрыгивать в грузовик. А я проскрипела:

– Сергей, мне срочно нужны два ведра холодной воды и чистая простыня.

Он посмотрел на меня, что-то сообразил, крикнул старшину, после чего спросил:

– Может, лучше водки?

– Вода и простыня!

Подошел старшина, получил задание и через несколько минут вернулся с ведрами и простыней. Я потащила его в закуток, где офицеры иногда принимали душ. Там, не стесняясь старшины, разделась догола и скомандовала:

– Товарищ Пилипчук, лейте на меня первое ведро.

Он вылил. Я немного потерла лицо и тело руками.

– Теперь второе.

Получила второе. Истерика отошла. Завернулась в простыню, тщательно растерлась и почувствовала, что возвращаюсь к жизни.

– Спасибо, товарищ Пилипчук. Теперь я сама.

Старшина, покачивая головой, ушел, а я оделась и практически пришла в норму. Потихоньку пошла к штабу и села на ступеньки. Минут через двадцать пришли обе машины. Бандитов потащили в дом, а Сергей подошел ко мне:

– Как ты, Аня? Успокоилась?

– Почти. И у меня небольшая просьба. Ты сейчас будешь их допрашивать. Разреши, сначала я к ним подойду. Может, тогда они будут с тобой поразговорчивее.

Сергей задумчиво на меня посмотрел, потом сказал:

– Ну, раз ты их задержала, то почему бы тебе и не поприсутствовать? Заходи.

– Зайдем вместе. Только я хочу попросить – ты на меня смотри с некоторым страхом и говори робко. Потом объясню.

И мы вошли.

– Ну что, мужички. Поговорим? А то завтрак скоро.

– Уйди, злыдня! Пан начальник. Пусть она уйдет. Мы усе скажем.

– Скажете, конечно, скажете. А то товарищ старший лейтенант мне пожалуется. Так, товарищ старший лейтенант?