- Аха-ха-ха! - рассмеялся барон и снова презрительно выплюнул: – Чучело!

Давя рвущиеся от бессилия слёзы, я выскочила из шатра. Вот же гад! Отошла чуть-чуть и встала, стараясь привести чувства в порядок. Щёки горели, глаза жгло после слёз: похоже, я решила разболеться не на шутку. Но радовало одно - барон прямо сказал, что прогонять меня не будет. Я теперь как та бродячая собачонка, прибившаяся к порогу. И в дом не берут, и прочь не гонят. Ждут, когда сама уйдёт.

Немного пожалев себя, я направилась прямой наводкой в зверинец. Меня знобило, хотелось найти тёплое место, лечь и поспать. А судя по приглушённым огням над клетками, зрители стали стекаться в шатёр на представление. И сейчас в зверинце никого уже нет. Можно пробраться на сеновал, зарыться в колкое сено и отдохнуть. Теперь не страшно, что меня могут прогнать.

У входа в сенник на низком табурете сидел Шарот и что-то то ли чистил, то ли чинил. Большой. Даже сидя он возвышался горой. Пугающий. Особенно после того, как заметив меня, он выпучил глаза и замер, молча раздувая ноздри. Страх заворочался внутри, но ощущался глухо, словно сквозь вату. Вид орка был непривычен, и организм сигнализировал об опасности, вытягивая из памяти все известные мне факты об орках из фильмов: сильные, воинственные, беспощадные и кровожадные. И что лучшее, что можно сейчас сделать - это бежать и не оглядываться.

Но он ведь мне пока ничего не сделал, так? Я попыталась успокоить себя воспоминанием истории про Зою, Чёрную вдову, паук который. Это опасное создание никого не покусало. И даже стало всеобщей любимицей. Это та самая Зоя, которая оккупировала в моём городе единственный нормально работающий банкомат, плотно заплетя паутиной щель для выдачи денег.

Люди поначалу волновались, возмущались, писали учёным и гневные посты в интернете. Но убить «животину» никто не решался. Одни боялись, а вторым паучиху было жалко. В том, что это самка, не сомневался никто. Ибо: «Токмо баба может захватить деньговыдающую машину и с упорством конченой вражины больше месяца не сдавать позиций».

Раз в день к банкомату наведывался какой-нибудь «засланный казачок», удостоверялся в отличном самочувствии Зои, фотографировал её и отчитывался в городском сообществе в соцсетях. Так постепенно Чёрная вдова сделалась всеобщей любимицей. Пугающей, смертельно - опасной, но всё-таки.

Может быть, так бы она и жила до зимы припеваючи - сыта, любима и на куче бабла. Пока однажды к банкомату не подъехал грузовик. Брутальные молодчики, обряженные в спецовку в тон цветам символики банка, потоптались-потоптались возле аппарата, поворчали что-то про «тьму-таракань и деревенщин, не слезших с пальм и неспособных пользоваться чем-то сложнее палки-копалки». Да и демонтировали эту шайтан-машину.

Вместо банкомата они оставили на стене разъяснительную записку, де:

«В связи с тем, что аппаратом за два месяца никто не воспользовался, банк находит нерентабельным его содержание», - и далее по тексту в том же духе.

Зою молодчики то ли не заметили, то ли паучиха благоразумно успела спрятаться внутрь аппарата, но факт остаётся фактом - Зоя пропала. Город скорбел по ней неделю. На то место кто-то притащил свечи, цветы и расписал стену краской из баллончика: «Зоя, мы тебя не забудем! Ты в наших сердцах навсегда! Помним, любим, скорбим».

Когда возмущённый творящимся беспределом у входа в свой магазин владелец направил претензию в адрес банка, в город прибыл какой-то весьма солидный дядька. Посетив место происшествия, высокопоставленный господин с брезгливо сморщенной мойкой оглядел свечи-цветы-надпись и решил, что здесь имеет место быть беспросветная темнота в разумах провинциалов. А именно - языческое поклонение деньговыдающей машине.