Ну я и рассказала, в подробностях.

— Ира, ты — ходячая неприятность, — покачала головой Риста. — Только тебя могли так мудрено проклясть. И только ты могла выйти из собственного тела, чтобы наблюдать, как снимают проклятие. Это, выход из тела, я имею в виду, считается невозможным.

Я только плечами пожала. Могу. Умею. Практикую.

— Как ты провела время на койке? — сменила я тему.

— Да как, как обычно. Лежала и смотрела в потолок. Брат приходил навестить меня, угрожал физическими занятиями, зараза. С ним почему-то зашел Аршаран дорт Норгорн.

Я вспомнила препода по левитации и задала давно мучавший меня вопрос:

— Кстати, Риста, ты не в курсе, почему и преподы, и адепты ходят в форме и не жужжат, а он всегда в новом костюмчике? И еще ни разу не схлопотал выговора от ректора?

Риста, давно привыкшая к моему сленгу, покачала головой.

— Ты не первая, кто интересуется этим вопросом. У ректора спрашивали, мол, как же так, почему гном на особом положении. Знаешь, какой был ответ? Вот дословно: «Идите работать».

Отлично. То есть гном — любимчик, а остальные… Посылают остальных. Лесом.

— С другой стороны, — продолжала Риста, — помнишь Аглаю Ронскую?

Человеческую прорицательницу? Конечно. У нас был вводный курс по ее предмету. Но подробно изучать прорицание мы станем только в этом семестре.

Я кивнула, отвечая на вопрос.

— Она ведь тоже не всегда в форме.

— Да, но с ней ректор ругается, и постоянно, — заметила я.

— Значит, гном — тот, с кем ругаться нельзя или бесполезно.

Логично, блин.

— Риста, что мне делать? — я снова сменила тему.

— Ты о чем? — удивилась она.

— О проклятии. Я, блин, жить хочу.

— Тебе же сказали, что его запечатали.

— А если соврали? Для моего успокоения? Мол, ей же скоро все равно помирать, пусть поживет пару деньков без нервов.

— Ты сама себя накручиваешь, — заметила Риста. — Ты все эти годы жила нормально, проклятие себя не проявляло никак. И вдруг, из-за одного происшествия, ты перепугалась.

— Да потому что напугали, — проворчала я. — Тебя там не было, по мне разве что молитву не читали. За упокой. Не поняла? Не заморачивайся. Это приколы из моего прошлого мира. В общем, я жить хочу!

Риста промолчала. Ей сказать было нечего. Да и мне, в общем-то, тоже.

Первый учебный день начался чересчур рано. Я, как умная девочка, поставила будильник на полчаса раньше нужного времени. Вернее, самих будильников тут не существовало. Но у каждого адепта имелся амулет, выданный академией, — небольшой плоский квадратик серого цвета. И вот его можно было зачаровать на любое время, да еще и нужный звук «прикрутить», тоже с помощью магии, конечно. Этому обучали в первую неделю обучения на первом курсе.

Ну я и прикрутила, да еще такую мелодию, чтобы можно было подскочить, не раздумывая. И поэтому, когда рано утром в нашей спальне раздалось веселое: «Валенки да валенки! Ах, не подшиты, стареньки! Нельзя валенки носить, Ох, не в чем к милому сходить![1]», с кроватей мы подлетели обе. И приземлились уже на полу.

— Я тебя убью, — пригрозила Риста, потирая ушибленный бок, на который и упала.

— В очередь, — хмыкнула я и, душераздирающе зевая, деактивировала будильник.

Пора была бежать в душ. Иначе через полчаса туда набьется полно народа.

Я захватила душевые принадлежности и походкой сонной улитки поползла по коридору. По ковру, да. Он еще не исчез.

Когда я шла назад, уже относительно бодрая и готовая к новым свершениям, мне навстречу полз невыспавшийся народ. На меня они смотрели как на предателя. Ну еще бы, проснулась раньше их, вымылась, иду, улыбаюсь, довольная жизнью. Прибить меня!