На полочке лежала упаковка от теста. Маша уставилась на неё, ноги стали ватными. Размазав рукавом по лицу слёзы, вернулась в комнату, схватила сумочку, достала конверт. Открыла, ещё раз взглянула на полоску, которую романтично перевязала синей ленточкой. Притащила из прихожей блокнотик для записок, выдрала листик, написала "Спасибо тебе за наше несостоявшееся будущее.

От нас двоих"

Вложила записку в тот же конвертик, оставила его на столе.

Стремительно вышла из квартиры, послав к чертям все шмотки, захватив с собой только сумочку.

Она снова бежала прочь, вниз по ступеням. Боялась встретить Ивана. Сама не знала почему, но боялась.

На улице дождь. Руки дрожали, не слушались. Педаль в пол. Понеслась, не разбирая дороги. Монотонный мелкий дождик плакал вместе с ней, стекал грустными ручейками по стеклу, размывая темноту плохо освещённых улиц.

Обычно ей нравилось ехать по ночному городу. Тёплый свет фонарей освещал дорогу домой, в тепло, в уют. К нему.

Но не сейчас!

Сегодня всё против неё. Даже подлые фонари отражаются в мокром асфальте, как в зеркале, слепят.

" Ну и дура! Размечталась!" – она кусала губы, глотала злые слёзы. Эх, собирались на выходных с мамой по свадебным салонам пройтись. Конечно, она знала, что Иван оплатит любое платье, но обязательно сам посмотрит на товар. Она доверяла ему, её не смущали бредни типа тех, что жених не должен видеть платья. Она отлично знала, что вкусом не дотягивает до его уровня и запороть многомоллионную свадьбу глупостью неверного выбора не собиралась.

Но мама запричитала, скромно попросилась походить с дочкой по богатым салонам, насладиться сервисом расторопных продавцов. Ей хотелось почувствовать атмосферу праздника, увидеть, как дочка примеряет разные фасоны.

"Моя бедная мамочка", – Машкино сердечко снова сжалось.

"Как же тебе не повезло с дочкой", – Маша чуть не проехала на красный. Еле успела затормозить, – " Такая вся, здравствуй, мама. Вот и я, приехала из столицы, как все неудачницы, брюхатая и не замужем".

Злые слёзы высохли, Маша решила, что отомстит. Никуда она не вернётся. Ни к маме, ни к нему. Квартиру снимет, работа есть. А беременность, ну что ж. Не сложилось.

Она решила достать тест, смять его, надеясь, что это придаст решимости и хоть как-то облегчит ужас, в котором она находилась сейчас, сию минуту.

У неё вылетело из головы,что конверт остался у него дома, на прикроватном столике.

Она рылась в сумочке, придерживая руль одной рукой. Пальцы обо что-то кололись, да где же он. Маша дёргала сумку, не могла найти конверт. Шипела сквозь зубы "ненавижу", злилась ещё больше.

Удар. Темнота…

Маша оказалась в странном коридоре без стен. Плыла по нему, не касаясь пола, потолка, но чувствовала его границы. По её ощущениям коридор был круглый, как тоннель. Казалось, что она внутри широкой невидимой трубы, не видно ничего, кроме серого цвета в сером пространстве. Не больно. Не страшно.

В конце тоннеля по мере приближения она стала различать чей-то контур. Через секунду она оказалось возле большого серо-жёлтого камня. Высокого, треугольного. Возле него стоял старик. В странных одеждах, длиннобородый, он неспешно листал толстенную книгу. Страницы переворачивал долго, медленно. Ни разу не взглянул на Машу. Затем ровным, спокойным голосом произнёс:

– Тебе ещё рано.

Пространство перед Машей схлопнулось.

Она откуда-то сверху, из густой темноты, далеко внизу увидела мост над чёрной водой. Тусклые фонари освещали копошащуюся кучу. Неясно, что там происходит.

Приблизившись, она рассмотрела искорёженную машину, сдувшиеся сопли подушек безопасности, смятую балюстраду. Посреди дороги стояла скорая. Поодаль пожарная и полицейская машины. На земле лежали носилки, над ними суетились медики.