Все, что есть в этот момент в его мире — это я, точнее та, за кого он меня принимает.

— Ваше Величество, это не принцесса, это не она! — чуть ли не в слезах молит отец, и в этот раз его слова доходят до слуха короля, вырывая его из того кошмара, в котором он пребывал.

Яростный, пылающий неудержимым огнем взгляд молниеносно обращается к отцу, обещая испепелить на месте.

— Что ты несешь?!

— Клянусь вам своей жизнью, повелитель. Эта девочка не Мия Сторн. Я нашел ее во время скитаний, когда утратил свой дар. Она была сиротой и рабыней, которую я выкупил.

— Ты меня за идиота держишь?! Думаешь, я не узнаю собственную невесту спустя два года?! Прекрати нести этот бред, пока я не лишил тебя поганого языка!

— Лишите меня головы, Ваше Величество. Я не смею вам лгать. И всю жизнь верой и правдой, душой и сердцем принадлежал вам. Если бы эта девочка была той, кем вы ее считаете, я бы сам привел ее во дворец. Признаюсь, в первую встречу я принял ее за Ее Высочество. — молвит в слезах отец, а я стою как вкопанная, пока внутри творится что-то непонятное и похожее на землетрясение.

Меня будто разрывает на части. Будто от меня отламываются куски, будто земля идет трещинами. Или это не мои чувства, а чувства того, кто все это время крепко сжимает мое запястье, будто оно принадлежит ему?

Король молчит, но от этого становится лишь страшнее. Один его взгляд сейчас опаснее тысячи ядовитых стрел, нацеленных в самое сердце.

— Прошу, услышьте меня, Ваше Величество. Не знаю, как так вышло. Может, злая насмешка богов, что они так похожи, но эта девочка не Мия Сторн. У нее совсем другая аура, другая энергия. У Ее Высочества не было таланта к магии, а эта девочка обладает даром целительства. Удивительно сильным, такой не скрыть!

— Дар целительства, говоришь?

— Именно так, Ваше Высочество. Его нельзя обрести. С ним можно только родиться. Потому эта девочка никак не может быть Мией Сторн.

— Зато может из-под полы, будучи женщиной, лечить моих подданных вопреки закону?!

— Это я виновен, владыка! За все грехи отвечу я. Но не наказывайте ее, она всего лишь лечила недуги тех, кто вспахивает ваши земли, тех, кто растит скот, чтобы королевство могло процветать. Она ничего с этого не имела….

— Достаточно! — отрезает король, и я вздрагиваю.

Комната погружается в звенящую тишину, а я не дыша гляжу на короля, все еще по-хозяйски владеющего моей рукой. Понятия не имею, что происходит в его голове, и потому мне дико страшно.

— Дар…, — едва слышно вытекает хрип из его рта. Такой, какой издают раненые звери, испытывающие адскую боль перед кончиной.

Он переводит взгляд на меня так резко, что я вздрагиваю. Знаю, что должна отвести глаза, что должна поклониться, а может быть, упасть на колени рядом с отцом и молить о пощаде, но я словно себе не принадлежу. И потому умираю, глядя в эти опасные, пылающие яростью и неприятием глаза.

— Кто ты? — хрипит король, а у меня спирает дыхание в тот самый момент, когда нужно дать ответ.

— Ан… Анна….

Хруст.

Будто кто-то наступил жесткой подошвой на стекло. Но ничего не разбилось. Ничего, кроме лица короля. Оно будто пошло трещинами, превратившись в расколотую маску гневного правителя.

Теперь он верит нам? Знает, что я не та, за кого он меня посчитал?

Разочарован до гнева?

Но все равно смотрит так, что скрипит и колется мое собственное сердце. Отшатывается, наконец-то выпуская из стальной хватки мое запястье, боли в котором я не чувствовала до этого самого мига.

А теперь оно горит так, что я спешно прижимаю к груди.