– Зогандэй исчез столетия назад. Я это точно знаю, пусть и не имею магического образования, – тут же встала в позу Лисса, при этом принесенной эльфом водой не побрезговала.

Спор – спором, а с грязными руками ходить не хочется никому.

– Вы так считаете потому, что человечество приложило к этому руку? – усмехнулся Виллэль.

– Вовсе нет, – встала на защиту человечества колдунья. – Трава всегда была редкой. Да и, скорее всего, ее целебные качества сильно преувеличили.

– Ну да. И на ее исчезновение никак не повлияло то, что люди имели обыкновение рвать растение с корнем и применять в просто невероятных количествах. Особенно ценились средства от полового бессилия, приготовленные из зогандэя. По сути, уникальная трава пала жертвой погони за удовольствиями, – не уступал эльф.

– Неужели? В таком случае вы, уважаемый лорд, ничуть не лучше нас, людей. Вы собираетесь добавить в супчик редкую травку, которую тем более нужно беречь. Если, конечно, вы действительно решили добавить именно ее, – скептически фыркнула колдунья.

– Действительно, нехорошо как-то получается, – вынужденно согласилась я. – Растение практически исчезло, а мы ее в качестве приправы употребить собираемся.

– Эймэль, – ласково промурлыкал Виллэль, нежно целуя мою свежевымытую руку, – твоя забота о природе делает тебе честь. Похоже, ты все-таки больше эльфийка, чем думаешь. Но не волнуйся, радость моя, делянка, с которой я взял растения, ничуть не пострадала. Она существует столетия и, надеюсь, при правильном уходе будет здравствовать еще многие века. Я взял немного. Да и то только те растения, которые явно мешали остальным. От моего вмешательства зогандэй будет только лучше расти. Нам же он нужен в качестве природного средства от усталости. Я даже животным дал немного.

Муж неохотно выпустил мою руку из своей и удалился.

– Ты так и не ответила, чего он такой довольный? – напомнила о себе Лисса. – Рецептами делится, и вообще…

– Не знаю, – пожала плечами я. – Может, рыбалка удалась?

– Ага, – кивнула колдунья, хотя видно было, она ничуть не поверила в мою версию. – А ту пару засосов на его шее оставила форель.

– Форель – большая рыба. Она не сдается без борьбы.

– Да ладно тебе. Колись. Мы же тоже молодожены, а уединиться здесь совершенно негде.

Хм… Действительно, негде. Пришлось в общих чертах рассказать о пещере. В подробности свидания, конечно, не углублялась, но и рассказанного с лихвой хватило, чтобы Лисса уважительно присвистнула:

– Ну, ничего себе! Ты хоть представляешь, сколько это стоит?

– В смысле? – впала в недоумение я. – Вот уж не знала, что Виллэль оказывает платные услуги подобного рода.

– Вероника, ты точно не от мира сего, – снисходительно рассмеялась собеседница. – Пещера, разумеется. Точнее, ее содержимое. Это же целое состояние.

От того, что кому-то пришло в голову разрушить такую красоту, стало грустно. Обязательно попрошу Виллэля не делать этого.

Добавленная Виллэлем к блюдам кучерявка золотая (или зогандэй) действительно творила чудеса. Мы все, включая животных, стали гораздо меньше уставать и быстрее восстанавливаться, так что темпы путешествия заметно ускорились. Это радовало не только из-за банальной экономии времени, но и потому, что наш летописец заодно решил попробовать себя в роли барда. Его заунывные эпосы на тридцать куплетов повергали народ в уныние, вызывая стойкое желание броситься в пропасть, лишь бы не слышать этот кошачий концерт. А еще лучше – сбросить в пропасть самого певца. Последнее осуществить очень хотелось, но мы крепились изо всех сил. К тому моменту, когда мы подъехали к какому-то городку, нервы у всех были ни к черту.