— Лилавати! — воскликнула первая наложница. — Что ты тут делаешь? Я ведь пригласила тебя на завтрак, а ты всё не возвращалась. Пришлось идти в компании матери-повелительницы.

А-а, значит, передо мной мать Рейтана Великого. Властный взгляд, который пробирал до мурашек, пожалуй, семейное.

— Лилавати, ты что, пьешь? — удивилась Аравати и подошла ближе. — О, беда на наши головы! Пьющая женщина! Мать-повелительница, я говорила, что от неё одни беды.

— Лилавати, — вмешалась женщина, — в Амитане женщинам запрещено употреблять алкоголь. От этой пагубной привычки тебе придется избавиться.

Как же так? Мне придется, а Аравати — нет? Впрочем, если я начну обвинять её, мне никто не поверит. Я тут на птичьих правах, в то время как она — фаворитка Великого. Поэтому состроила удивленное лицо и невинно протянула:

— Не знаю, что за мысли посещают голову Аравати, раз она могла подумать о такой благочестивой девушке, как я, подобное. Как говорят у меня на родине: у кого что болит, тот о том и говорит. Попробуйте, мать-повелительница, это всего лишь виноградный сок, который я хотела преподнести к завтраку Аравати.

Мать повелительница наклонилась, понюхала, после чего кивнула слуге (видимо, тоже евнуху, раз он в гареме), который тут же принес стакан и налил сок. После чего попробовал и удивленно кивнул.

— Это сок, мать-повелительница.

Я улыбнулась. Почти невинно. Только бесята в глазах плясали. Аравати побледнела, а мать-повелительница… улыбнулась.

— Аравати, думаю, младшая наложница не совершила никакого преступления. Прошу простить меня, я позавтракаю в своих покоях. — Следом мать-повелительница обратилась ко мне: — Пойдем со мной, Лилавати, мне хочется поговорить с тобой наедине

— А… сок?

— Отдай его джие Аравати, она смотрит на него таким взглядом, что явно не откажется.

Я ликовала. Мать-повелительница оказалась вовсе не глупа и не надменна, наоборот — быстро разгадала план Аравати. Я едва ли не на крыльях любви помчалась за ней, отдав предварительно кувшин первой наложнице. Но не успела я отвернуться, как этот кувшин разбился о мраморный пол. Мать-повелительница даже с шагу не сбилась, поднимаясь по лестнице, будто заранее предвидела реакцию наложницы.

— Осторожнее, джия. А то ведь можете и пораниться при излишнем усердии, — произнесла я и побежала вслед за матерью-повелительницей.

Мы поднялись на самый верхний этаж. Он даже выглядел иначе: стены были обиты мягкой тканью, потолок завешен невесомыми тканями, а двери были расписаны золотыми узорами. Мы прошли к самой дальней двери и попали в анфиладу комнат. Первая была некой приемной, где стояла мягкая зона и квадратный столик. Странно, но завтрак уже был накрыт.

— Присоединишься ко мне? Мне хочется с тобой поговорить.

— Я уже завтракала, — ответила я, и мать-повелительница вздернула брови.

— Другая бы посчитала за честь разделить со мной трапезу, а ты отказываешься? — Я не успела найтись с ответом, когда женщина рассмеялась. — Что ж, тогда выпей хотя бы чай. Поверь, младшим наложницам такой не наливают.

— Спасибо. Я с удовольствием составлю вам компанию, — ответила я, склонив голову и присев на диван справа.

— Поухаживаешь? — спросила женщина, кивнув на чайник, и я тут же спохватилась и разлила чай по пиалам.

— Наливать следует только половину, а не до краев. Таким образом ты выкажешь уважение тому, кому наливаешь чай. Младшая женщина за столом должна следить, чтобы пиалы не были пусты и постоянно доливать чай. Тем, как ты внимательно относишься к гостю и чем чаще доливаешь ему напиток, ты проявляешь уважение.