– Нарак!

Удар в челюсть тяжёлым кулаком заставил его приподняться на месте и отлететь к противоположной стене. Мужчина, что держал меня за руки, удивлённо повернулся… и тут же получил аналогичный хук в челюсть. Мой благоверный стоял рядом со мной, и его обжигающий взгляд чёрных глаз ясно давал понять, кто тут главный.

Однако наглецы поняли это не с первой попытки. За что и поплатились – раз за разом они нападали на Эвина, но тот раскидал их как кегли. Один – четверых!

С восхищением смотрела на своего муженька. Он что, боксёр в прошлом? Как бы там ни было, скоро все четверо лежали на полу, выплёвывая выбитые зубы.

– Женщина… Женщина Эвина Джотта… Мы не знали… – простонал один из лежачих. Которых, как известно, не бьют.

Дошло, наконец!

Эвин ничего не ответил. Он хладнокровно взял меня за руку, как маленькую провинившуюся девочку, другой рукой поднял с пола какую-то серую коробку и повёл меня обратно в свою квартирку.

– Э-э… Спасибо, дорогой, – решила всё-таки поблагодарить своего мужа-спасителя, когда мы снова оказались в квартире и дверь за нами закрылась. И даже окинула его самым нежным взглядом, на какой только была способна. Но вместо того, чтобы растаять или хотя бы обнять меня, Эвин отпустил мою руку и сердито осмотрел меня с головы до ног.

– Кто тебе разрешил выходить? – рявкнул он.

Вот же хам!

7. Глава 7.

– Не поняла.

Сложив руки на груди, смерила муженька пристальным взглядом. Уж не знаю, с какими женщинами он общался раньше, но пора ему понять и запомнить главное: разговаривать со мной в таком тоне я не позволю! Только вот Эвин проигнорировал мою попытку возмутиться и просто обошёл меня, направляясь на кухню. Поставил коробку на стол.

– Почему ты меня не послушалась? – буркнул он, стоя ко мне спиной и развязывая упаковочную ленту на коробке.

– Давай проясним сразу, – заявила я. – Ты сказал, чтобы я никуда не выходила – я и не выходила. Только я думала, ты имел в виду улицу. Мне что, и в подъезд уже нельзя?

– Нельзя. Тут живут одни нараки. Они не видят женщин годами. В другой раз меня может не оказаться рядом, и…

– Я же не знала, – попыталась достучаться до его разума. – Надо было точнее объяснять! И потом, эти люди были прилично одеты, вот я и подумала…

– Это не люди, – буркнул Эвин, сжимая кулак. – Было бы лучше, если бы они вообще тебя не видели! Ты понимаешь, что возможно, ты единственная женщина не только в этом здании, но и на всей улице?

– Мне что же, теперь пол менять из-за этого?

Эвин ничего не ответил. Он открыл коробку. Издал какой-то сердитый звук, похожий на ругательство.

Подошла ближе и тоже заглянула в коробку.

Уж не знаю, чего я ожидала там увидеть, но только не кучку смятых пирожных! Похоже, эту коробку уронили. А потом уронили ещё раз десять, а затем проехались пару раз бульдозером, чтобы уж наверняка. Поэтому если Эвин хотел меня удивить, то извини, дорогой – не вышло. Я только фыркнула и присела на наш единственный стул.

Ничего, он же мужчина. Постоит.

– Что это? – задала вполне резонный вопрос, указывая пальчиком на коробку.

– Угощение. Тебе.

Ой, прям сейчас умру от умиления! Особенно когда увидела, как Эвин принялся осторожно вытаскивать пирожные из коробки и класть на круглую деревянную тарелку, которую он выудил непонятно откуда, как фокусник. Те же самые руки, которые только что легко раскидали хулиганов, сейчас с нежностью счищали ножичком крем с картонной стеночки. Ну прям картина маслом. Или кремом... Эвин ухитрился перепачкаться им чуть ли не по локоть. Я не смогла сдержать смеха, глядя на мужа.