— Тихо не дёргайся! Иначе мамочка может ненароком выстрелить.

— Игнат, это Черная Мамба, ты, что не узнаёшь её? – Тихо прокрякала утка и схватилась за руку моего мужчины. Бывшего мужчины, с грустью подумала я, даже мурашки пробежали и захотелось всплакнуть.

— Не говори ерунды, Чёрная Мамба живёт в Америке, а ты в Москве. Включай мозги!

Я засмеялась, подумав о том, какие же они идиоты, затем сняла очки, сдёрнула парик и сделала неглубокий реверанс. Пистолет убрала в кобуру, чтобы они случайно не обделались от страха, хотя постельное бельё было дорогое, но не моё, а значит, не жалко.

— Ангелина! Ты… это не то, что ты…

—… откуда ты знаешь, что я подумала? Научился читать мои мысли? - Тихо произнесла я и поняла, что мне пора сваливать, иначе слёз не соберёшь.

Достав из сумки парик лысого ёжика бросила в лицо Игнату и усмехнулась.

— Когда надоест изменять и спать на чужих подушках, посмотри в зеркало, на голове может уже не быть волос. Парик пригодится!

Выбежав в коридор, я машинально схватила с тумбочки ключи от автомобиля, как это делала последние полгода и хлопнула дверью. Громко, надрывно, чтобы понял, это навсегда.

Чёрный Porsche гнал на предельной скорости для МКАД. Он обгонял других участников движения, мотаясь с одной полосы на другую, не вспоминая о поворотниках.

Я шныряла туда-сюда, играя в «шашечки». Мне было весело и одновременно очень грустно. Я начинала плакать, а потом вспоминала соитие кузнечика и утки и громко ржала. Аки конь!

За тонированными стёклами небо, казалось, ещё более мрачным. Чёрное, оно освещалось молниями, а через несколько секунд гремел ужасающий гром. Дороги заливало, колёса плохо слушались и от непрерывного потока воды ничего не было видно. Дворники не справлялись и лихо, побросав мётлы, сидели в углу и нервно курили бамбук.

Я ничего не видела, да особо и не старалась. Я была на взводе и единственное, что мне сейчас хотелось это просто ехать прямо и не сворачивать.

Когда мне стало скучно, я спустилась под мост, развернулась и поехала обратно. Бензина должно было хватить на два таких МКАД и, может, даже останется. Но этого я хотела меньше всего. Чем больше я причиню вреда этому кобелю, тем спокойнее будет мне проживать следующие недели без Игната.

Гроза не заканчивалась, «шашечки» мне надоели, и тогда я открыла настежь окна и с радостью обнаружила, что дождю дай волю, он зальёт собой всё свободное пространство. Вот и салон не обошла эта участь быть замоченным, сухим из такой погоды не выберется никто.

Но я не учла одного, дождь и мной не побрезговал и заливать меня ему было очень даже приятно. Вот только наши чувства были не взаимны, поэтому избавившись от надоедливого косохлеста, я поехала-таки домой.

Оставалось совсем немного: проехать мост, потом ещё несколько кварталов и завернуть во двор, как вдруг мой телефон завибрировал и начал соскальзывать с торпеды.

– Ну, уж нет, только не сейчас! И ведь говорил Игнат, учись пользоваться гарнитурой, пока находишься за рулём. Игна-а-ат! - Зарыдала я в голос и потянулась за телефоном, надеясь, что это любимый звонит с извинениями.

Естественно, в этот момент я не смотрела на дорогу и на то, что каким-то чудодейственным образом въехала на мост через реку. Руль держать я не собиралась, и он начал вилять сам по себе, как добродушная собака, увидевшая своего хозяина.

Зато, я достала телефон и увидела на экране моего Игната. Он улыбался, а я не могла насмотреться на его лицо.

– Красивый чертяка!

Не заметив, как, я услышала, а затем почувствовала удар такой силы, что мне показалось, словно молния, сговорившись с громом, ударила со всей дури по крыше, по бамперу и по другим незнакомым мне деталям. Я смотрела на всё происходящее, и мне казалось, что я участвую в замедленной съемке. Руль взорвался, и оттуда вылетела подушка безопасности. Развернувшись за доли секунды, она ударила меня в грудь, лицо и прижала к креслу.