Я решила идти по порядку. Буду устранять препятствия по мере их возникновения. Начну с тех, кто ближе ко мне, и буду двигаться дальше.

Неподалеку, опираясь на стену спиной, скучал страж. Едва я выйду из-за угла, он меня заметит. Вот оно – первое препятствие. Я сделала, как учил Карл – сосредоточилась на эмоциях мужчины. Что он сейчас испытывает?

В его чувствах преобладал серый цвет. Мне не надо было переспрашивать, я и так поняла, что это – скука. Нет смысла увеличивать ее, это ничего не даст. Разве что страж зевнет.

Я уже собралась попросить Карла снова провернуть тот фокус с испугом, как вдруг уловила красную нотку в эмоциях стража. А вот это уже кое-что интересное.

— Красный – это… — я замялась.

И Карл подсказал:

— Мой любимый цвет. Это любовь, детка. Горячая, жгучая, — он усиленно задышал мне в ухо.

— Прекрати, — я дернула плечом. — Всю шею обслюнявил.

Значит, любовь. Кто там заинтересовал стража? Я снова выглянула из-за угла. Поблизости была только дородная женщина в чепце кухарки.

— А он шалун, — хихикнул Карл.

Я пожала плечами. Мне какая разница кто объект? Главное – есть с чем работать. Я осознанно выбрала именно эту эмоцию для усиления. Когда накрывает любовью, уже не до охраны поста.

Определившись с целью, я сконцентрировалась на тонкой красной нити и напитала ее при помощи своего Дара. Красный вспыхнул, как огонь, словно только ждал сигнала. Подобно лесному пожару он вмиг охватил стража.

Когда я в следующий раз подсмотрела из-за угла, стража уже не было на месте. Как, впрочем, и дородной женщины. Видимо, она тоже была не против.

— Иго-го! — вдруг взоржал Карл. Он всегда так делал, когда что-то поражало его до глубины души.

— Ты чего? — спросила я.

— А ты посмотри на площадь.

Я так и сделала. В следующую секунду я чуть сама нервно не заржала. На площади творилось такое. Да самый настоящий бедлам там творился!

Люди словно с ума сошли. Служанка, стражи, просто мимо проходящие… все приняли участие в этом безумии. У меня глаза на лоб полезли от увиденного. Немецким режиссерам впору брать уроки у местных. Их сантехники явно устарели.

— Шмыг, шмыг, — раздалось у меня над ухом.

— Ты что, плачешь? — поразила меня реакция Карла.

— Исключительно от счастья, — снова шмыгнул он носом. — Ученик превзошел учителя.

Я закрыла глаза руками и простонала:

— Умоляю, не говори, что это моих рук дело.

— А чьих же еще? Здесь только мы, и я ничего не делал.

— Но я хотела усилить эмоции только одного, конкретного стража, — оправдалась я.

— Немного перестаралась, с кем не бывает, — успокоил Карл. — Зато путь свободен. Им сейчас точно не до тебя. Иди, свобода ждет.

Выбирать не приходилось. Это действительно был мой шанс вырваться из дворца. Чуть потоптавшись на месте, я с опаской двинулась вперед. Идти приходилось прямо мимо охваченных внушенным мной сумасшествием людей. Поначалу я боялась, что кто-то меня заметит и остановит, но Карл оказался прав: всем было не до меня. Люди слишком увлеклись процессом, никто даже голову в мою сторону не повернул.

Опасность была всего одна – что кто-то воспылает уже ко мне. Вот этого не хотелось бы.

Потихоньку, бочком, шаг за шагом я добралась до ворот. Вот они – прямо передо мной, а за ними встреча с сестрой и счастливая, долгая жизнь вдали от дворцовых интриг. Надо только их открыть, а это не так-то просто. Ворота – это не дверь, тут запор помощнее.

Ворота были высотой с двухэтажный дом и шириной метров пять, двухстворчатые. Дерево, обитое железом, еще и с шипами. Пинком такие не распахнутся. Их и тараном не сразу возьмешь.