Суд оставил Бертика ему. Наверное, этого следовало ожидать: он бизнесмен, с хорошим доходом и домом, я – безработная без жилья.

Еще через полгода Артур снова женился – на деревенской девчонке, заканчивающей медучилище. Она оказалась хорошей девочкой, правда хорошей. Относилась к Бертику, как к родному, даже родив своих; не мешала нам встречаться – конечно, не в их доме. Бертик, когда чуть подрос, смеялся: у него есть мама Катя и мама Зина – все друзья завидуют. Подруги утешали: не расстраивайся, посмотри, как удобно быть воскресной мамой. Сопли, уроки, капризы, запреты, бессонные ночи – на мачехе, матери – только развлечения и любовь. Я улыбалась, поддакивая и сыну, и им. Никого не касается, что на самом деле было у меня на душе. Потом стало легче. Время все-таки лечит…

Бертик вырос замечательным парнем, сейчас учился на первом курсе. У него была большая любящая семья. У меня – любимая работа, после которой, несмотря на две ставки и дежурства, оставалось время на фитнес, в моей профессии если не снимать стресс спортом, окочуришься к сорока; прогулки, книги… Словом, я занималась всем тем, на что никогда не хватает времени порядочным замужним женщинам с детьми. Не надо ни под кого прогибаться, не надо после работы вставать на вторую смену к плите, не надо собирать разбросанные по дому носки, не надо подстраивать отпуск под мужа. Сорок кошек, правда, не завела. Ни одной не завела – с моим ритмом жизни жестоко оставлять тосковать в доме живое существо.

А тема сильного мужского плеча в моей жизни много лет назад была закрыта навсегда.

И вот теперь – здрасьте, пожалуйста, муж. Нет, конечно в таких хоромах носки за ним явно будет подбирать кто-то другой… впрочем, о чем я, какие носки? Тут их, кажется, и вовсе не носят.

Господи, о какой ерунде я вообще думаю? При чем тут носки? Что мне делать? Что мне делать с незнакомым мужиком, с хоромами и с этим непонятным миром?

Ладно. Допустим, я тут ненадолго. Это все ненадолго и не по-настоящему. Сейчас кончится действие волшебных укольчиков, я очухаюсь в реанимации, буду выздоравливать; хорошо, если относительно быстро, а, скорее всего, долго и трудно. И напрочь забуду о каких-то там мужьях, пусть даже он трижды красавец и целуется так, что голова идет кругом, как у девчонки, а об остальных его талантах и говорить нечего.

Странно, но при этой мысли я испытала нечто, очень похожее на сожаление.

Как бы то ни было, пора бы выбираться из постели, одеваться и разбираться, что здесь и как. Насколько я помнила, дамам моего теперешнего положения, то есть «леди» нужно не только украшать собой дом, но и заниматься хозяйством, и дрессировать… то есть контролировать слуг.

Кстати, о слугах. Как их позвать? Не бегать же по всему… замку? в ночнушке, хватая за рукав каждого встречного и спрашивая, не видел ли он мою служанку? Должна же у меня быть служанка? Платье-то само не материализуется, а в комнате я ничего похожего не видела.

Я снова спустила ноги на пол, поежилась. Полцарства за домашние тапочки!

Дверь со скрипом отворилась, в щель сунула голову девушка.

– Наконец-то вы проснулись, госпожа! – пискнула она.

Девушка зашла в комнату, поклонилась. Русые волосы, заплетенные в две косы, веснушки, платье из коричневого льна. Служанка?

– Помочь вам умыться, или желаете сперва принять ванну? – спросила она.

Ванну?

– Здесь есть ванна? Конечно, желаю.

– Есть. – В голосе девушки прорезалось нечто вроде гордости. – Говорят, когда лорд Ривз унаследовал замок после смерти отца, он велел сделать комнату для омовений рядом со спальней.