Герцог зарычал и спрыгнул с лошади, а король приподнял брови:

– О чем вы, леди Лили?

– Да, так, – рассмеялась я и села напротив его величества, – ни о чем…

– Вы! Да как вы смеете! – в карету сунулся злющий герцог.

– О чем ты, Экберт? – удивленно взглянул на него король.

– Да, так, – рыкнул он, с привычной ненавистью глядя на меня, – ни о чем…

Король фыркнул:

– Вы такие забавные, – он зевнул, прикрывая рот рукой, – прабабка была права, вы идеальная пара…

Герцог одним прыжком оказался внутри и сел рядом со мной:

– Так пожени нас. Порви соглашение о заключении брака.

– Ну, уж нет, – возмутилась я и пересела рядом с королем, – документы теперь у меня, – я похлопала себя по груди, – и вы их не получите!

– Это мы еще посмотрим, – сверкнул глазами он. А потом вылез в окно и крикнул: – трогай!

Его крик подхватили, и через пару минут карета пришла в движение. Мы поехали. И герцог с нами в карете.

Он, не отрываясь, смотрел на меня с привычной ненавистью. А я нарочно прижималась к его величеству. Должна же я отыграться за свои страдания.

Ехали мы долго, ненависть герцога перестала волновать мне где-то на пятой минуте путешествия. Я начала клевать носом и чуть не упала, когда карета наехала на камень. Его величество тяжело вздохнул и обнял меня одной рукой. Этот жест был скорее дружеский, но герцог заскрежетал зубами. А я, улыбнувшись в полусне, положила голову на плечо его величества и заснула. И засыпая услышала:

– Не дури, Экберт… Между нами ничего нет, но если эта девчонка назло тебе полезет в мою постель, я ее не выгоню. Она интересная…

Три дня пути тянулись, как резиновые. Смотреть в окно быстро надоедало. И не только потому, что пейзаж был скучен и однообразен: трава, кусты и деревья. Дорога страшно пылила, дождя не было уже больше недели, и стоило открыть окно, как пыль тут же забивалась и в рот, и в нос, мешая дышать, и в карету, оседая тонким противным слоем на коже и одежде.

Радовало только одно. Вернее, один. Портной господин Сеппель. Он так вдохновился идеей одеть дам в мужское платье, что умудрялся кроить на остановках и шить пока ехали. Не знаю, как его девочки могли справляться с иголкой в подпрыгивающих на каждой кочке телегах обоза, но факт останется фактом – мой гардероб обогатился еще одним комплектом верхнего платья: юбка с бантовыми складками, жилет и жакет.

Я скучала в карете. Сначала вдохновившись примером господина Сеппеля пыталась что-то делать. Например, нарисовать разные фасоны юбок на бумаге, выданной Фладдом, но чернильница-непроливайка постоянно падала, кляксы украшали лист на каждой кочке, и я плюнула на это дело.

Король, как обычно периодически ехал верхом, чтобы размяться. А вот герцог большую часть дороги проводил в карете. Сначала это нервировало, не особенно приятно сидеть в деревянной коробке, когда на тебя смотрят с обжигающей ненавистью. Но я скоро привыкла. Если бы не редкие попытки герцога начать разговор, было бы, вообще, хорошо.

В столицу мы приехали к вечеру. Было еще довольно светло и наш обоз, грохоча колесами по камням, покатился по городу собирая зевак. Ока доехали до дворца за нами уже бежала огромная толпа людей, желающая одним глазком увидеть короля. Его величество спокойно сидел в карете не обращая внимания на крики и восторженные вопли толпы.

Мне было не по себе. Я знала, что у нас полно охраны, а толпа скорее рада видеть короля, но страх тонкой струйкой стекал по ложбинке позвоночника.

– Леди Лили, – король улыбнулся, – успокойтесь. Привыкайте к толпе, не бойтесь ее, но помните, она абсолютно неуправляемая, и никогда не доверяйте ей. Сейчас толпа будет превозносить вас, но через минуту может, так же восторженно крича, уничтожить.