Ссылка и давление надзирательных органов давно закончились, академик не излечился биологическим теплом и умер, но привычки у чёрной вдовы сохранились прежние: каждый день в половине шестого она звонила Патриарху. Только теперь обращалась уже не как с бесправным, пригретым квартирантом, а как с хозяином, авторитарным шефом – желала доброго утра и напоминала о планах на день. И при этом умоляла, чтоб ни в коем случае не отключал телефон, ссылаясь на безопасность существования при любом, даже самом благоприятном, режиме.

Она и позвонила в половине шестого, а в половине седьмого уже открывала своим ключом дверь его квартиры в элитном доме, причём, в присутствии охраны подъезда, начальника милиции и вице-премьера, живущего этой же площадке.

Вторая чёрная вдова, Елена, носила «домашнее», сказочное прозвище Прекрасная и была ровесницей Патриарху. Однако вдовой на самом деле не являлась, поскольку никогда не выходила замуж, мужа не хоронила, и прозывалась так за компанию с первой. Впрочем, о её жизни было известно всё и ничего; знали, что ещё при Сталинском режиме она отбывала срок за хулиганство на Красной площади – разделась догола в праздник 8 марта, будто в знак протеста против ущемления женского достоинства в СССР. По крайней мере, так заявляла советская пропаганда, что было на самом деле, знал только адвокат Генрих. Выйдя на волю, Елена Прекрасная стала бороться со сталинизмом и считалась самым старым, заслуженным и опытным борцом с вождём народов. Потом несколько лет содержалась в психиатричке, откуда вышла по ходатайству врачей-психиатров, организованному ссыльным академиком и тогда ещё неизвестным адвокатом Генрихом. Вышла и стала ведущим специалистом в области борьбы с узурпаторами власти. Последние пару лет она пыталась учредить соответствующую государственную награду, высшая степень которой была бы равнозначной Ордену Мужества.

Несмотря на возраст, Елена выглядела моложе, отличалась бойкостью, старым ещё, комсомольским задором, хотя страдала бессонницей, однако на квартиру к шефу приехала с небольшим опозданием. Зато уже с информацией, совершенно для всех неожиданной: вчера около полуночи ей позвонил невесть откуда взявшийся внук Патриарха, некий Левченко, и попросил помощи – отыскать деда. Мол, в Москве он проездом, встретиться хотели по важным делам, но по телефонам дед не отвечает. И будто ещё раньше предупредил, дескать, в таком случае обращайся к помощницам, они всегда знают, где он, и свяжут.

– Примерно этого я и ждала, – в ответ на сообщение Елены сказала вдовствующая императрица.

– Что ты ждала? Внука? – попыталась уточнить та, но Екатерина ушла от темы: в первые часы после столь значимого происшествия у них всё было рваное, в том числе мысли, чувства и разговоры.

Обе чёрные вдовы знали о Патриархе почти всё, но про внука слыхали впервые. Елена Прекрасная самозванцу не поверила, заподозрила подвох и стала наводить справки, кто такой и кем доводится Станкевичу. Ей бы сразу позвонить старцу, и пропажа обнаружилась бы ещё ночью, но, невзирая на свои убеждения и ненависть к мужчинам, она очень трепетно относилась к Патриарху и беспокоить в поздний час не посмела. Отложила звонок на утро, а сама тем часом привлекла друзей с Лубянки и устроила срочную и глубокую проверку внука. Личность Левченко установили, есть такой человек, уроженец Ярославской области, но живёт в Гомеле, гражданин Белоруссии, и родственных отношений со Станкевичем не имеет, ни по линии отца, ни по линии матери. Друзья с Лубянки вздумали познакомиться с ним воочию, чёрная вдова назначила встречу на сегодняшнее утро, рядом со своим домом на Гоголевском, однако самозванец не явился и на звонки больше не отвечал. Засада до сих пор остаётся на бульваре, возле памятника Гоголю, но уже понятно – внук не придёт.