Пока тихо ругала себя, шеф завершил совещание, и Нунчаки потянулись к выходу. Покидают кабинет гуськом, один за другим, и каждый считает своим долгом подать мне какой-нибудь знак внимания: подмигнуть, улыбнуться или даже погрозить пальцем!

Шествие замыкает босс. Останавливается возле моего стола и говорит:

– Больше эту юбку сюда не носи.

Во мне моментально поднимается волна негодования и непокорности.

– Почему? Отныне же это моя форма? – спрашиваю язвительно.

– Передумал, – покашливает он.

– Вы самодур.

– Сама дура. Ладно, шучу. Да, я самодур и абьюзер. И все плохие слова на свете, – Макарий садится своей роскошной задницей на край стола, прямо на какой-то документ, – но только больше не надевай эту юбку на работу. Нунчаки теперь как шмели будут в приемной виться, – добавляет с досадой.

– Не моя вина.

– Согласен. Косяк мой. Отныне в офис надеваешь паранджу.

***

Юбка на Шурочке сидит столь охренительно, что я потерял покой. Глаза сами находят стройную фигурку, передвигающуюся по приемной. Даже дверь оставил открытой, чтобы наблюдать за ней и сходить с ума от того, что крови в башке совсем не осталось. Она вся там, внизу, прилила к члену.

Даже не думал, что это будет так... томительно.

Эх, распечатать бы Шуруню. Только вот мне кажется, что просто так эта девочка не дастся. Таких, как Шу, для начала нужно окружить вниманием и заботой. Ну, положим, это умею, но… лень.

Я настолько избаловался в последнее время разрядкой от Томы, что стал ленивой жопой. Зачем кого-то там добиваться и обхаживать, когда можно организовать по щелчку пальца хоть секс, хоть минет, да хоть дрочку – всё в исполнении моей массажистки получается на отлично.

Ладно, хотя бы попытаюсь. Может быть, девочка будет не против полежать немного на моем столе с раздвинутыми ногами.

– Шу, зайди ко мне.

– Алекса, Макар Романович, – поправляет чертовка.

– Алекс, – закатываю глаза, – ходь сюды.

Блять, член щас ширинку порвет. Ну сколько можно уже – стоит и стоит. Хоть гвозди забивай им. Чертова юбка и стройные ноги моей сукахамы!

– Алекс, это мужчина, а я – женщина! – вздергивает носик.

– Отлично, женщина, закрывай дверь на ключ и ложись на стол.

– За-ачем?

– Хочу тебя, глянь дубина какая в штанах, – сцапываю руку Шу и кладу на вздыбленный пах.

– Вы что, с ума сошли?! – ахает.

– Видимо, да.

Хватаю Шурочку за талию и привлекаю к себе. Рука скользит вниз и ложится на упругую попку. Трусики там какие-то кружевные на ощупь. Приподнимаю подол юбки, чтобы рассмотреть белье, и Шу оглушительно взвизгивает.

– Не ори, – морщусь.

– Пустите меня, Макар Романович! Это харассмент! – ее рука дёргается, словно девочка собирается отвесить мне пощечину.

– Тока нипохаре, – говорю ей.

– А по-моему вы заслужили! По харе.

– Дерзкая какая... – чешу отросшую щетину и нахально ее разглядываю. Блядь, вот это фигура! – Шур, ты откуда взялась на мою голову?

– Шуры на лавочке сидят возле вашего подъезда. Уберите руки, Макар Романович! – добавляет грозно.

Ух, самурайша настоящая. У меня ещё больше встал. Открытие века! Оказывается, это возбуждает, когда тебя шлют нахер.

– Ну всё, хватит ломаться. Ложись на стол, – подталкиваю ее к столешнице. – Тем более палочка уже была в дырочке.

– Что вы несёте? – округляет глазищи с пушистыми ресницами.

– Повторим 8 марта? – скольжу пальцем по выпирающей Сашиной ключице.

– Я устала повторять, что меня с вами не было, ни 8 марта, и ни девятого!

– А если я докажу, что была?

– Это невозможно.

Рывком сажаю помощницу на стол и вклиниваюсь между ее бедер. Зрачки Саши расширяются.