Ксения сделала ещё один глубокий вдох. Подошла к одному из них и попыталась рассмотреть, но тут же поняла, что в галерее есть кто-то ещё. Она видела стоящего со спины – волна чёрных волос накрывала его мундир цвета ночного неба, а серебряные эполеты выдавали в нём офицера, крещённого в боях. Ксения колебалась, стоит ли подойти и заговорить – или лучше тихо покинуть зал, но через секунду мужчина обернулся, и оглушительную тишину затопил грохот крови в висках. Мужчина что-то говорил, но Ксения не слышала ничего – так он был красив какой-то особенной, мужской красотой, переплетённой с изяществом и достоинством, говорившими о его прошлом, будущем и настоящем за него.

Мужчина шагнул вперёд и пощелкал пальцами перед глазами Троекуровой.

– Вам плохо? – наконец расслышала та. – Я не ношу нашатыря, но можно у кого-нибудь поискать.

– Нет, – выдавила Ксения и качнула головой, – нет, – уже увереннее повторила она, – простите, я просто задумалась и не ожидала увидеть здесь кого-нибудь.

– В самом деле, здесь обычно не встретишь никого, – мужчина отвернулся и остановился перед окном. – Только я прихожу… попросить у стариков совет. Да и то потому, что кроме них не доверяю никому.

Ксения улыбнулась и, подойдя к нему, остановилась плечом к плечу.

– Думаю, что понимаю вас. Трудно постоянно находиться среди этих людей. Здесь, при дворе, где всё определено: как кланяться и кому в особенности, и как разговаривать, и, наверное, даже как влюбляться.

– Так вот оно что? – мужчина чуть повернул голову и насмешливо вскинул бровь. – Вы решили спрятаться ото всех? Вам надоел свет?

Ксения повела головой.

– Признаться честно, мне здесь тяжело. Я, как и вы, боевой офицер.

Мужчина вздрогнул, но не сказал в ответ ничего. Его унизанные перстнями пальцы легли на стекло.

– Участники игры одновременно являются как исполнителями, так и зрителями театрального действа… – задумчиво произнёс он.

– Что?..

Мужчина молчал, не пытаясь ничего объяснить.

– Вам, наверное, от меня смешно, – Ксения отвела взгляд и теперь тоже смотрела в окно. – Вам ведь куда легче даётся этикет, это видно… В каждом движении ваших рук.

– Свет – это цепь отношений, приличий и обязанностей. Иногда кажется – она превращается в аркан ночного разбойника, который затягивается и затягивается у тебя на шее, но это лишь потому, что она и есть – цепь.

– Свет подавляет меня… – сказала Ксения негромко. Она сама не знала, отчего её так потянуло поговорить. Обычно она была молчалива со всеми, включая друзей. Но сейчас ей казалось, что между ней и незнакомцем, проводившим бальный вечер в Галерее Героев, протянулась незримая нить. – Я перестаю быть собой.

Уголок губ незнакомца чуть приподнялся.

– Разве я говорил, что в свете будет весело? Нет. Но ум и характер совершенно образуются только в свете. И этот свет – пустой, ветреный, часто жестокий и несносный, так же нужен для души нашей, как и занятие в уединении. Сохрани Небо влюбиться в него, но не должно его чураться.

Ксения напряглась.

– Свет претендует на звание авангарда цивиСерёжации. Ради исполнения этой миссии светские люди строго чтут условности и правила хорошего тона, стараются быть в курсе всех хитросплетений политики, носят элегантную одежду и делают вид, что пестуют произведения человеческого ума. Но всё это ложь – от начала и до конца. Тот, кто видел звёзды так близко, как мы, знает то, что никогда не поймут они.

Незнакомец не ответил. Он стоял и смотрел на золотые шпили Адмиралтейства и на город, присыпанный первым снегом.

– Скажите, – произнёс он вдруг, – ведь это вы та, кто первой увидела двадцать миров?