Когда наступило время, Ксения так же миновала эту дверь.

– Поручик Гвардии Дементьевского Полка Ксения Троекурова, – старомодный посох ударил о пол, и Ксения переступила порог. Медленно и торжественно направилась она к трону через всю необъятную залу, по заглушающему шаги ковру.

Все напутствия, данные командиром, вылетели у неё из головы. Механически, сама не понимая, что делает, она опустилась на одно колено перед троном и, склонив голову, коснулась губами белоснежной, закутанной в соболиную мантию руки.

– Я помню вас, – сказал император. Ксения вздрогнула и в нарушение этикета исподлобья, чуть прищурившись, посмотрела на него, но ничего не сказала. – Вы та, что нашла первый из двадцати миров.

Ксения сглотнула.

– Это так, мой государь.

– О чём вы думали, когда искали его?

– О благе Империи, мой государь, – Ксения подумала и добавил. – И благе моего Императора, само собой.

На мягких, слишком пухлых для человека, держащего в кулаке миллионную империю, губах, заиграла улыбка.

– Я рад, если это так. А хотели бы вы послужить Империи ещё раз?

– Душой и телом я принадлежу Империи и Вам.

– Вы отправились бы по моему приказу снова к двадцати мирам?

Сердце Ксении забилось бешено, как молоток.

– Да, мой государь.

– Даже если эта экспедиция займёт много лет? Если вы состаритесь в ней?

– Моя жизнь принадлежит Вам.

– Хорошо, – император махнул рукой, – можете встать.

Стараясь не показывать охватившего её волнения, Ксения встала и, поклонившись, попятилась.

Император повернулся к советнику, стоявшему за плечом.

– Это всё? – устало и немного капризно поинтересовался он.

– С дебютантами всё, мой государь, – советник склонился в поклоне, – но все ждут, что вы почтите их своим обществом во время ужина. И потом, конечно же, бал.

– Бал… – протянул государь, – может быть. Но это потом. Сейчас пусть меня проводят в библиотеку. Мне, Кюхельдорфу и прочим нужно поговорить.

Он поднялся и, поправив мантию на плечах, двинулся прочь.

В маленькой, почти что камерной зале, метров десять шириной, они собрались впятером.

Император сидел на диванчике между двух книжных шкафов и задумчиво водил в воздухе пальцем, шевеля и разворачивая карту звёздных ветров.

За спиной у него стояла девица в белом платье-тунике, порядком нарушавшем этикет. Волосы её были забраны наверх на римский манер, а тонкие пальцы лежали на спрятанном в мундир императорском плече.

Военный министр Кюхельдорф стоял, опираясь плечом о книжный шкаф. Он был уже не молод и предпочитал, чтобы его называли министром военных дел, однако тщательно это скрывал.

Епископ в чёрной мантии с окладистой пушистой бородой стоял напротив и мрачно сверлил взглядом всех троих.

Пятым был граф Константин Орлов. Он держался немного в стороне. Тонкие пальцы его, унизанные перстнями, задумчиво перебирали жемчужные чётки, и весь он, казалось, находился глубоко в себе.

– Ну же, Кюхельдорф, – нарушил затянувшееся молчание император и, откинув голову назад, попытался поймать взгляд синих глаз девушки, стоявшей у него за спиной. – Ты ведь затеял этот разговор. Почему же теперь ничего не говоришь?

– Ваше Величество, – Кюхельдорф отвесил глубокий поклон, – я лишь скромно обратил ваше внимание на то, как в ближайшее время может измениться Альбион. Теперь, когда князь Аргайл мёртв…

– Князь Аргайл умирает каждый год! – император махнул рукой.

– Каждые три года или около того, – поправил его Орлов, – но я согласен с министром в том, что сейчас другой разговор. Впрочем, полагаю, он сам не понимает до конца, о чём мы говорим.