— Посмотрю сегодня вечером, — пробормотал Бестужев часа через два, когда я шевельнулась в кресле, и следом оно издало тихий, но душераздирающий звук. — Может, подтянуть надо что-то или смазать. Предыдущая помощница была не вашей комплекции. Наверное, поэтому кресло не скрипело.

Вроде бы Бестужев ничего обидного не сказал — но мне отчего-то стало обидно.

Вот и искал бы себе помощницу другой комплекции! Чтобы под ней кресла не скрипели. И чтобы ей не хотелось выпить чаю после кофе, а если уж захотелось, чтобы она не боялась слишком громко глотать. И уж тем более чтобы у неё в животе не урчало!

Но это всё ерунда по сравнению с тем, что случилось около часа дня, когда я поняла, что куча бумаг на моём столе уменьшилась примерно наполовину. Судя по всему, помощницы у Бестужева не было давно — раз скопилось столько правки.

Я решила дать себе две минуты передохнуть, осторожно откинулась на спинку кресла, кинув на мужчину косой взгляд — но Бестужев увлечённо печатал, нахмурившись, и на лёгкий скрип сиденья не обратил внимания.

Неожиданно телефон впервые за последние пару часов завибрировал. Я испуганно схватила его в руки, опасаясь, что вибрация помешает автору, и непроизвольно ткнула пальцем в окно, всплывшее на экране блокировки.

Я оказалась в «Телеграме». Точнее, в переписке с какой-то пергидрольной блондинкой, что лупила на меня с аватарки круглые голубые глаза.

«Олежек, — писала она, — я понимаю, ты злишься! Но, пожалуйста, дай мне ещё один шанс! Ты же до сих пор не нашёл себе помощницу, правда? Я не верю, что нашёл — с твоими-то аппетитами!»

Э-э-эм, в каком смысле — аппетитами?! Это метафора такая, надеюсь? Бестужев мне про свои «аппетиты» ничего не говорил!

Но дальше было лучше:

«Прости! Да, я виновата, не надо было давать подружке файл почитать! Но ведь роман ещё не закончен, подумаешь — начало попало в интернет! Наоборот, теперь народ ждёт продолжение ещё больше, и когда ты официально начнёшь его выкладывать… В общем, популярность тебе обеспечена! Но, конечно, я сделала выводы, очень жалею и больше так не буду делать. Пожалуйста, прости!»

Я читала всю эту исповедь с открытым ртом.

Что ж, зато теперь понятно, почему Бестужев ищет помощницу. Непонятно другое — отчего он до сих пор столь же доверчив? Хоть бы договор со мной какой-нибудь подписал. О неразглашении.

Дальше было ещё интереснее:

«Ну хочешь, накажи меня? Только не молчи! Я же вижу, что ты онлайн и читаешь мои сообщения…»

Твою дивизию! Надо немедленно закрыть эту грёбаную переписку! А потом повиниться перед Бестужевым, сказать, что это получилось случайно. Не хотела я! Она сама написала! Как её, кстати, зовут…

Ох ты ж… Лучше бы я не смотрела…

«Пусечка»?!

Я подняла голову и поглядела на Бестужева с изумлением. Он же говорил, что это его телефон? Что же получается — вот этот человек-замороженная рыба забил в память мобильника свою помощницу как Пусечку?

У него раздвоение личности, что ли?

Я вновь посмотрела на экран — и совсем обалдела.

«Олежек, ну извини-и-и. Я на всё готова, чтобы искупить свою вину. Хочешь, всего тебя вылижу? Везде-везде! А хочешь, попробуем тот двусторонний вибратор, мммм?..»

А-а-а-а!!!

Как это развидеть?!

Я похлопала себя по щекам — и мысленно чертыхнулась, поняв, что нарушила запрет на резкие звуки. Да, и, разумеется, этим движением я невольно привлекла внимание любителя вибраторов, то есть Бестужева.

7. 6

Нина

— Что-то случилось? — спросил мужчина, глядя на меня с недовольством. — Вы что это себя хлопаете?

Нет, спасибо, признаваться я не буду. Ещё не хватает нарываться на разговор о его предпочтениях в сексе. В первый же рабочий день! Фигушки.