— На многое? — слабым эхом повторила я.

Взгляд Разумовского потемнел. Он стал похож на хищника, почуявшего чужой страх.

— Уверен, ты многое бы отдала, чтобы не отвечать на мои вопросы. Вряд ли они развеяли бы мои обоснованные подозрения. Скорее уж наоборот.

Пока я пыталась сообразить, что ему на то ответить, Разумовский продолжил.

— Поэтому да. Уверен, ты пойдёшь на поступки, которые уж точно не назовёшь ангельскими, — его взгляд опустился к V-образному вырезу моего свитера. — И я даже позволю тебе поторговаться. Начнём?

9. Глава 9

Я понятия не имела, что именно этот человек знал обо мне! Что он или его люди успели на меня нарыть, пока я спала. И это сбивало с толку, откровенно пугало, совершенно деморализовывало. Ведь не исключено, что они удосужились докопаться до чего-нибудь действительно важного, и сейчас любой мой ответ мог быть использован против меня.

Но опускаться в попытках спасти себя до такого… До того, что он подразумевал…

Чтобы озвучить степень своего шока и возмущения, у меня поначалу даже слов не нашлось.

— Вы… вы решили, что я попытаюсь… что я вам вот так угодить попытаюсь?

От расслабленности в позе Разумовского не осталось и следа — сейчас он походил на зверя перед прыжком.

— Не совершай ошибку — не воображай, что твои наниматели доверили тебе это задание, потому что ты ловка и сообразительна, — вся фальшивая благостность покинула его низкий голос. — Тебя выбрали, потому что ты соблазнительно смотришься в коротеньком платьице, и этот образ совсем не сочетается с угрозой или опасностью. Тебя невозможно принимать всерьёз, котёночек. Твоя ошибка в том, что ты редко смотришься в зеркало и забываешь об этом. Единственное твоё оружие — жалобный взгляд.

Я и представить себе не могла, что его слова поднимут внутри настоящую бурю. Мне так и хотелось выплюнуть этому гаду в лицо всё — всю правду. Если бы ты только знал, самоуверенная сволочь, что это я, именно я стала причиной твоих недавних головоломных неурядиц. Я! Вот этот вот самый котёночек!

— То есть… хотите сказать, я ни на что вообще не способна? Только разжалобить?

Карие глаза с бесстыдной медлительностью мерили меня снизу-вверх и обратно.

— Предполагаю, ты способна, как и любая другая, раздвинуть свои точёные ножки и убедить меня в том, что это не единственный твой талант.

Разумом я сама за собой не поспевала. Открытое оскорбление молотом шарахнуло по голове, я подскочила со стула, но мой собеседник и не шелохнулся.

— Я не намерена выслушивать подобное! — мой голос откровенно «гулял» от переизбытка эмоций.

Я бросилась прочь с террасы, влетела в просторную столовую и почти вышла из короткого, изгибавшегося дугой коридора в пустовавший холл, но опустившаяся мне на плечо ладонь буквально придавила меня к месту.

— Не так быстро, — раздалось у меня над головой.

И в следующий момент я уже вжималась спиной в затянутую деревом стену, а Разумовский нависал надо мной, застлав собой весь белый свет.

— Поздно строить из себя оскорблённую добродетель. Это не приведёт ни к чему, только добавит тебе проблем, Александра.

Он не причинял мне боли, но держал очень крепко. Я почти задыхалась от паники и надеялась только на то, что кто-нибудь вот-вот появится и спасёт меня от этого зверя.

Разумовский и тут проявил своё звериное чутьё — прищурившись, медленно проговорил:

— Надеешься на спасение?

Да не может быть, чтобы в таком здоровенном домище он один обитал!

— Видишь ли, Александра, я живу здесь один. И не держу большой штат. Никто не мешается у меня под ногами. Не люблю суеты.