В глазах мамы он так и остался хорошим парнем. Весь такой положительный, а я сама не знаю, что для меня лучше. Вот и старается нас примирить. Возможно, она закрывает глаза на правду, потому что не хочется окончательно рассориться с бывшими друзьями. Родители Жени не одобрили мое желание развестись и отреклись от Вани, когда выяснилась правда. Я обманщица, а их семья жертвы обмана.

— Женя, уезжай, — устало произнесла я, складывая руки на груди.

— Я же не просто так приехал. Нам надо поговорить. Трубку ты не берешь. Сообщения удаляешь, не читая. Я ведь прав?

— Женя, я не вернусь к тебе. Я не люблю тебя, да и ты любишь только себя, — твердо произнесла.

Находясь в браке, всегда подбирала слова, чтобы его не обидеть, ведь потом супруг несколько дней мог ходить дуться или и вовсе уйти из дома. Тогда я верила, что он ночевал у родителей. Сейчас могла говорить прямо, до его тонкой душевной организации мне не было никакого дела.

— У нас есть сын, и ради него…

— У меня есть сын, а ты свободный мужчина, — перебила его. — Ты от Вани отказался. Всем сообщил, что он тебе неродной. Испугался, что я алименты требовать стану?

— Я жалею об этом! Рада, выслушай меня! — хватает меня за руки, но я вырываюсь.

Дверь сзади открывается, я отступаю, на площадку выходит подруга. Видит Женю и кривит лицо.

— Все хорошо? — интересуется у меня вместо приветствия.

С Женей они знакомы, но уважения друг к другу не испытывают. Мне нечего ей ответить. Я воспринимаю вторжение бывшего мужа в штыки, ничего хорошего в его приезде нет и быть не может.

— Ваня что делает? – мне не хочется, чтобы он видел бывшего «отца».

— Мультики смотрит.

— Женя, пожалуйста, уезжай, — обращаюсь с мольбой к Евгению.

— Я хочу увидеть сына! — откуда только наглость берется что-то требовать?

— Что ты сказал? Сына?! Ты от него отказался! — у меня от злости и обиды слезы брызнули из глаз. Женя не подумал о чувствах Вани, когда заявил, что не является ему отцом. – Ты не имеешь на него никаких прав!

Он пришел к сыну, но при этом не подумал взять с собой конфету или мелкую игрушку. Никогда мой сын ему не был нужен. Зачем весь этот театр?

— Уходи! — ткнула пальцем в сторону лестницы. Луна тихонько вернулась в квартиру. Надеюсь, догадается отвлечь Ваню.

— У меня поезд только утром, — сообщает он. Теперь становится понятно, откуда любовь к Ване – негде переночевать.

— Мне все равно. Дождешься свой поезд на вокзале.

— Рада, мне нужно кое-что тебе сказать, — делает ко мне шаг, но останавливается, натолкнувшись на мой взгляд.

— Не хочу тебя слушать! — прошло уже много месяцев, а будто вернулась в прошлое. Опять ссоримся непонятно из-за чего. На душе становится тошно.

— Да выслушай меня! — хватает за руки, резко отпускает и хватает себя за голову. – Я должен тебе сказать! Поверь, по телефону мне было бы легче тебе сообщить, но я понял, что это непорядочно с моей стороны. Ты должна знать, — он прикрывает лицо ладонями.

Я вижу, что Женя расстроен. Впервые вижу у него такие эмоции. Он обычно флегматичен, если дело не касается его личных потребностей.

— Говори и уходи!

— Разговор серьезный, я не собираюсь обсуждать это здесь! Ты и сама не захочешь, чтобы нас кто-нибудь услышал, — он зло ухмыляется, а я впервые ощущаю страх.

— Это касается нас с Ваней? — чувство тревоги ползет по позвоночнику, леденит кровь.

Что он натворил? И как в этом можем быть замешаны мы с сыном?

— Надеюсь, что нет, но я не уверен, — его слова сеют в душе дополнительную панику. — Рада, я не буду разговаривать на лестничной площадке. Пойдем куда-нибудь, поговорим.