– Ангелина, почему я должна повторять дважды?! – Строгий голос матери заставил ее вздрогнуть и испуганно открыть глаза.

Однако вместо ожидаемого образа матери она натолкнулась взглядом на Демова, который молча стоял в дверном проеме и словно пытался классифицировать ее прегрешения. Хрен редьки не слаще. Она от страха хотела вскочить, потом вспомнила, что он сам ей разрешил пойти обедать. А у нее получилась настоящая сиеста, правда, без еды.

– Ты мне что, за грехи послана? – Глеб не злился, он скорей был изумлен. -

Во-первых, если у тебя сонная болезнь, нужно было предупреждать. А во-вторых, что за дрянь ты собралась есть?

– Я на обед принесла.

– Я понял, что не из французского ресторана самолетом. Ты меня что, самым главным в аду считаешь? Я же трачу деньги, чтоб мои сотрудники не уходили на больничный с язвой желудка. Тебе же Лена наверняка объяснила, что есть нормальные продукты, сделай салат. Завари нормальный кофе, бутерброды съедобные. Почему ты не взяла из холодильника еду?

Лина не знала, что сказать. Ее врожденная деликатность не позволяла самой лезть куда бы то ни было без разрешения и приглашения. Она посчитала это бесцеремонностью, которая всегда ей претила. И как об этом сейчас сказать? Ведь в ее обязанности будет входить и пополнение запасов, значит, она имеет право и сама пользоваться. Но не сразу. Ей нужно привыкнуть. Вот, сейчас он посчитает что ее «серое вещество» на самом деле просто белое, но покрытое пылью глупости. Ей стало так жалко себя, что глаза невольно наполнились слезами.

Однако Глеб не стал устраивать допрос с пристрастием. Он был до глубины души тронут этой скромностью. Лина, будто голодный котенок, найденный на помойке, который боится поверить в свое счастье и не подходит к миске с едой. И этот котенок сейчас вот-вот уронит слезу. Давно никого не утешавший мужчина почувствовал непреодолимое желание взять это хорошенькое, растерянное личико ладонями, вытереть слезинки и поцеловать готовый зашмыгать от расстройства носик.

Тут же одернул себя, напомнив, что его душа – не приют для скорбящих. Поэтому выход из положения только один.

– Лина, здесь все для всех. Подай знак, если поняла.

Девушка кивнула, и Демов, посчитав свой вклад в процесс ее адаптации весомым, резко вышел.

Ну почему она постоянно попадает в глупую ситуацию! Вот и скажи после этого, что красный диплом – это показатель интеллекта! Показатель интеллекта – это прежде всего соображалка, умение ориентироваться в ситуации и не давать повод считать себя глупой. Она же чувствовала себя слепым щенком, который мордочкой тычется куда попало. И если в случае со щенком – это мило, то с ней все ужасно стыдно. Того и гляди, Демов и правда подумает, что она диплом в переходе купила. И что тогда? Оставит ее на некоторое время в качестве «мальчика для биться» – сделает мишенью своих насмешек? И наигравшись, выгонит? А она –то надеялась, что знание языков и курсы делового общения гарантируют ей хотя бы соответствие занимаемой должности…

Лена сказала, что секретарш Глеб меняет, как перчатки. Она почему-то не верила, что те держатся до первого или какого-то там по счету секса. Он совершенно не похож на ловеласа. Хотя…С ее нулевым опытом общения с противоположным полом трудно делать какие-то выводы. Где-то в груди, очевидно, где находится сердце, что-то заскребло, кольнуло и заставило тяжело выдохнуть. Спасибо маме…

Сейчас Нильс, который, кажется, запрограммирован обаять все, что находится в зоне поражения, создает проблему. Он настолько умеет располагать к себе людей, что невозможно понять, то ли это подкат, то ли его привычная манера держаться.