Запасы продовольствия на корабле вообще были довольно скудными, но Хаген экономил на пленниках, как только мог. В распоряжении Ингрид имелась лишь бочка с сушеным горохом…

Зато теперь пленники могли болтать с девушкой сколько угодно – никто не мешал. Но вести, сообщенные ею, не были радостными.

Бриг «Sten» шел по Балтике на запад, направляясь в сторону Северного моря к проливу Ла-Манш. А дальше путь лежал снова на запад и потом на юг – огибая Испанию, – Иберийский полуостров. И там, вблизи острова Мадейра, в открытом океане назначена встреча с кораблями алжирских пиратов.

Галеры алжирских пиратов отважно пересекали северные для них воды и доходили до Мадейры с одной лишь, но самой важной для них целью – купить белых рабов. Рабы – крайне ценный товар, пользующийся спросом повсюду, и алжирские пираты считали себя главными специалистами в нем.

Сильных и крепких мужчин можно было перепродать гребцами на галеры либо в Северную Африку, где из них сделают сельскохозяйственных рабов. Но главным покупателем была, конечно, Оттоманская империя, испытывавшая постоянную нехватку в рабочей силе. Жизнь раба там была коротка, но приносила султанам большую пользу…

Для Ингрид это был второй рейс. Она с содроганием вспоминала, как несчастных пленников вытащили из трюма и, сняв с них пиратские цепи, тотчас заковали в другие – уже алжирские. А дальше этих людей ждали нескончаемые мучения: девушка случайно услышала, что всех рабов пираты забрали к себе гребцами на галеры.

Жизнь раба на галере, прикованного навечно цепью за ногу к веслу, – этому не позавидует никто. Весло станет всей твоей жизнью. Оно заменит тебе мать, отца, жену, возлюбленную – в твоей жизни отныне будет только оно.

Палит беспощадное солнце, свищет бич надсмотрщика, стучит барабан на корме, регулирующий скорость гребли, – и так всю жизнь, до самой смерти, которая придет к тебе здесь же. И ты умрешь от солнечного удара, от голода, от истощения, от ударов беспощадным бичом и упадешь лицом на весло, к которому прикован. Только смерть освободит тебя от этого проклятого весла.

– Так вот что нас ждет, – пробормотал Ипат, когда Степан с Лаврентием пересказали товарищам по несчастью рассказ Ингрид.

– Лучше уж смерть, чем такая жизнь.

С ним, казалось, были согласны все остальные. Агафон угрюмо молчал, перебирая подол рубахи и глядя в пол. Демид снова вспомнил о жене и двух дочках и, наконец, не выдержав, расплакался. Сотник Василий с ужасом глядел перед собой округлившимися глазами. Ему-то, боярскому сыну, совсем тяжко было представить себя пожизненным рабом на галере…

Но что могут они поделать – посаженные на цепи в трюме пиратского корабля?

В кубрике окончательно воцарилось уныние: нарисованная перспектива ужасала. Правда, Лаврентий проявлял необыкновенное спокойствие. Он вертел головой, всматриваясь в заросшие бородами лица товарищей по несчастью, либо сидел, закрыв глаза и словно думая о чем-то. Иногда он трогал пальцами мешочек с волшебным камнем, снова повешенный на шею, и чему-то улыбался.

Взглянув на товарища, Степан в конце концов решился спросить его:

– Ты почему так спокоен, Лаврентий? И даже улыбаешься. Тебя что, не пугает рабство?

– Пугает, – пробормотал друг, открывая глаза. – Правда, мы и теперь уже рабы, разве нет? Я это предвидел, ты помнишь? Мне было видение…

Он посмотрел на Степана и вдруг снова улыбнулся:

– А теперь у меня другое видение. В нем мы с тобой не рабы, а свободные люди.

Это взбодрило Степана. Он уже успел убедиться в том, что хоть видит колдун и нечетко, но его видения действительно сбываются.