Кстати, о Яне.

Я подъехал ровно на то место, которое было обозначено у меня в приложении. Точка в точку. Съезжаю на обочину. Выхожу из машины.

Темно. Поле.

- Ну и где ее здесь искать? – упираю руки в боки, вглядываюсь в темноту.

- Я здесь.., - слышится тихий и сдавленный писк.

Подхожу к краю обочины.

- Какая встреча.., - только и приходится поджать губы при виде растрепанной девчонки. – Ну и что ты здесь забыла?

- Помоги мне, - тянет руку Яна.

- Что-то я слишком часто сегодня слышу эту фразу…

Делать нечего. Присаживаюсь на корточки. Тянусь рукой к ней. Хватаю крохотную, чуть ли не детскую ладошку, и тяну на себя. Яна буквально карабкается по склону, упираясь каблуками и закапывая себя глубже в землю.

Ближайший столб фонаря далеко. От него практически нет света. Но я вижу, что на девчонке не только каблуки, но и короткое облегающее платье. А главное – волосы. Они не растрепанные. Они неумело уложенные и выбившиеся из каких-то невидимых глазу зажимов. Волосы длинные. До задницы. Белокурые. Наверное, час назад картинка была красивая. Но сейчас…

- И когда молодежь стала в таком виде по полям бегать? – язвлю.

- Так случайно получилось.., - шмыгает носом зареванная.

- Мгм, - опять упираю руки в бока. – Рассказывай, кому нужно морду бить?

Сам не верю, что говорю это. Но при виде чуть ли не растерзанного ребенка, невольно проявляется чувство справедливости. Я сейчас, как старший брат, который хочет защитить младшую сестру от обидчиков. У меня же младший брат, не нуждавшийся в моей помощи. Он сам кого хочешь обидеть мог. А теперь мне вот представилась такая возможность.

- Никому не надо, - мотает в стороны головой, боясь поднять на меня глаза.

- Ладно, - смягчаюсь. – Поговорим об этом потом.

Открываю переднюю дверь со стороны пассажира, предлагая сесть.

Молча едем минут пять, и я – на свою погибель – задаю ей вопрос:

- Что случилось-то?

- Все мужики – козлы! – кричит Яна в сердцах.

Интересненько… Кажется, меня ждет второй акт истерики.

- Они сначала о любви говорят, а потом просто предают! – начинает рыдать.

Боюсь смотреть даже в ее сторону.

- Они же понимают, что так только сердца разбивают!

- Ой, прям-таки и сердца, - невольно морщусь и не сразу понимаю, что говорю это вслух.

Черт.

На меня тут же смотрят два огромных глаза.

- Да… Именно сердца.., - Яна пытается объяснить мне – тупому хамлу – как ей сейчас плохо. – Я ведь его любила. Я ради него себя берегла.

- А он, гад такой, этого не оценил, - поддакиваю уже, поскольку лучше так. И быстрее.

- Не оценил, - говорит совсем тихо и начинает реветь. Горько.

Лучше бы дальше в истерике билась…

- Он меня ждааал.., - причитает, - говорил, что ради меня, любимой и единственной, все стеееерпит… А тут с Полькой… С Поооолькой… Понимаешь?!

Опять на меня смотрят два огромных глаза.

- Понимаю, - киваю головой, стараясь быть убедительным.

Кажется, у меня это получилось.

- А она еще… курва крашенная.., - поджимает губы от злости, - так уверенно на нем скакала… Прям так…

Вроде бы начинает успокаиваться.

- Я так не смогуууу.., - опять рев.

А, нет. Показалось.

Слушаю ее рыдания еще минуты две. На большее меня не хватает.

- Значит, так, – срываюсь уже на более громкую речь. Кричу я редко. – Парень, который тебе изменяет, не достоин твоих слез. Это та самая гнида по жизни, требующая быстрого уничтожения. В памяти. В сердце. Все поняла?

Кидаю на нее быстрый взгляд. И слегка замираю. На меня опять смотрят огромные глаза. Нет. Глазищи. Но теперь в них нет слез. Нет горечи. Отчаяния. В них внимание. Она впитывала каждое слово, пока я говорил. И вот теперь разум начинает рассеиваться. Мозги становятся на место. С такой уже и общаться не так страшно.