Вейра Арнош высоко сидела, имела связи с императорской семьей, но так шутить было опасно даже для нее.

— В общем, послушай старуху, требуй деньги сразу, иначе не выплатит.

— Не называй себя старухой.

Сальме неприменимо мотнула головой.

— Старуха и есть, и жизненный опыт поболе твоего будет на сто с лишним годков. Слушай умную вейру.

Сальме, мой друг, потеряла дракона тридцать лет назад в схватке с перевертышами. Она осталась жива, но лишенная драконьей регенерации, здоровья и красоты, с каждым годом становилась все больше человеком. Кожа потемнела, потускнели глаза, стала болеть спина и колени, появился лишний вес. Рядом с цветущим крепким мужем она смотрелась его матерью.

24. 5.3 Друг

Но я восхищалась ими. Вейр Арнош, которого, почуяв слабину его супруги, взялись обхаживать местные молоденький вейры, не оставил жену. Взгляда на другую не бросил.

Это ли не любовь?

А я ведь думала, у меня будет также.

И ничего подобного. У меня еще и спина болеть не начала, и пятен возрастных нет, а на выход уже попросили.

— А дети как? Неужто отказались от тебя?

В груди привычно дернулось и затихла невидимая и больше неощутимая боль. А что дети? Семнадцать и шестнадцать лет. Погодки, банда, драконий клин. Маленький пока клин, из двух человек, но уже зубастый и хвостатый, и когти во — в полруки.

— Останутся с отцом, — откинувшись в сквише, закрыла глаза.

Но даже так знала, что Сальме давит взглядом, пытаясь вытащить на белый свет мои простоватые сельские мыслишки.

— А если завтра в мой дом придет Берн, — ее голос ставил тише, глуше. — Встанет на колени и будет просить вернуться, простишь?

Любая нормальная женщина сказала бы «нет», даже та, которая еще как вернется и еще как простит. Возможно, и я бы сказала — вынуждено, спроси меня об этом в кругу титулованных, полезных в артефакторике лиц. Но здесь была только Сальме, и я не стала лгать.

— Не знаю.

Мой долг довести детей до порога магического совершеннолетия, до которого остались считанные годы. Возможно уже совсем скоро мой сын разбудит своего дракона, а за ним последует и Дафна. В такие дни, юные драконы с трудом соображают, ввязываясь в магические поединки, хвалясь силой, ведутся на провокации, вступают в союзы с порченными семьями, купившись на красоту их юных наследников и наследниц.

От падения в бездну их держит либо сила воли, либо родительский жесткий контроль. А чем будет занят в эти дни Берн, гонимый желанием обрести собственного дракона с юной любовницей?

С другой стороны, вернуться, значит принять случившуюся грязь. Причаститься ей. Инициироваться, как подвид самоотверженной страдалицы.

Прямо сейчас, когда мое сердце претерпевало апокалипсис, похожий на бурю за окнами, я не могла мыслить здраво. Не могла принять окончательное решение. Берн, несмотря на видимое благородство, на деле грязно и недостойно выставил меня из собственного дома и из жизни наших детей. Но я-то не готова. Я все еще внутри своей уютной спаленки, внутри артефакторики, внутри своих детей.

Моя страшная архаичная материнская часть жаждет вернуться. Я не могу это отрицать.

— Вот что, — Сальме хлопнула себя по коленях, как заправский конюх после обеденного перерыва, и поднялась. — Нечего голову ломать. Пойдем в мастерскую, авось мозги уйдут в руки. Завтракать, как я понимаю, ты не станешь?

Точно.

Иначе мозги уйдут не в руки, а в унитаз.

25. 5.4 Друг

Помотала головой и, выбравшись из удушающих объятий софы, потащилась следом за Сальме.

Та шла впереди, высокая, чопорная и немного похожая на недовольную жабу. Время и смерть дракона ее не пощадили.