– Правда? Ты ведь вон сколько с сабелькой да копьём своим прыгаешь.

– Правда-правда, – произнёс Андрей и нежно поцеловал жену в шею. – Я ведь, когда готовился, не думал, что вот так всё повернётся, поэтому больше налегал на сельское хозяйства и ремёсла.

– Может быть, мне лучше записывать?

– Можешь и записывать. Только аккуратно. Не забывай о том, что эти записи могут попасть в чужие руки.

– Я не знаю никакой тайнописи. Или мне на своём родном вести записи?

– Не надо никакой тайнописи. Пиши на местном языке. Максимально просто. И без иноземных слов. Потому как, если найдут записи на непонятном языке, проблем не оберёшься. С греческим ещё как-то удалось объясниться, а вот с лезгинским…

– Я поняла, – оживившись, ответила Марфа и повернулась лицом к Андрею. Причём несколько увлеклась и чуть не легла на живот.

– Так, – придержал он её. – Осторожнее. Не раздави нашего ребёнка.

– Прости, – тихо шепнула она и потянулась целоваться…

Технически Андрей мог бы найти и управляющего. Приказчика, как в эти годы говорили. Но имелись нюансы. Точнее, два.

С одной стороны, он не доверял приказчикам, вполне законно считая, что им плевать на управляемое хозяйство, то есть срубили бабла – и ходу. А вотчина? Так хоть трава не расти. Понятно, что не всё так плохо. И найти человека ответственного было можно. Как и найти для него способы мотивации. Но всё равно Андрей считал это крайностью.

С другой стороны, парень попросту не доверял местным методам ведения хозяйства. Слишком архаичным и неэффективным, на его взгляд. Понятно, что от подсечно-огневого земледелия уже, к счастью, отошли. Но ушли недалеко… Во всяком случае, если смотреть на них с высоты веков.

Применялось обычное, самое что ни на есть примитивное трёхполье, известное ещё во времена Римской республики, то есть ситуация, при которой одно поле засевали нормально, второе – озимыми, а третье держали под паром, давая ему отдохнуть и набраться силы. На следующий год всё смещалось.

В принципе, рабочее решение, но имелись проблемы.

Прежде всего, треть земель не использовалась вовсе, а ещё треть задействовалась лишь частью, то есть в целом очень невысокая эффективность эксплуатации.

Ну и главное – при таком подходе земля не успевала отдохнуть и восстановить своё плодородие, отчего пашни целинные, то есть только освоенные, давали урожай не в пример лучше.

Как это обойти?

Андрей знал несколько способов.

Заваливать поля удобрениями он не мог. Просто потому, что необходимого объёма удобрений у него не имелось. А пускать на эти цели солому и прочие полезные в хозяйстве вещи он не мог себе позволить.

Менять поля по мере их истощения, распахивая соседние земли, он тоже не мог. Ведь его вотчина строго очерчена.

Оставалось только одно – применять более прогрессивный метод севооборота, с одной стороны. И механизацию – с другой.

С севооборотом всё было просто и легко. Ну, на первый взгляд. Андрей планировал применить Норфолкский цикл в его архаичном виде. Известный так же, как четырёхполье.

Его вотчина писалась в сто четвертей. Но в те годы это означало триста, ибо оценивалась лишь треть из-за практики трёхполья. Вот эти триста четвертей Андрей и планировал разделить на четыре равные части. На первой он планировал высаживать горох, на второй – озимую пшеницу, на третьей – репу и свёклу, а на четвёртой – овёс. На следующий год всё смещать по кругу.

Просто и совершенно бесхитростно. А истощения почвы и её деградации из-за такой смены культур не происходило.

Кроме всего прочего, это позволяло отойти от специализации на монокультуре, что запредельно снижало угрозу голода из-за климатических проблем.