В таком тесном сплетении кладу голову на грудь и закрываю глаза. Аромат морского бриза, свежести цитруса и чего-то ещё обещающего. В голове картинки его голого тела, накрывающего меня, лежащую на чёрных простынях в красном белье. В трусиках делается мокро, а в животе пульсирует от желания. Лар наклоняет голову и делает шумный вдох, зарываясь носом в волосы. Лёгкая судорога пробегает по спине, желая большего, чем этот танец.

- Давай сбежим? – шепчет он, пробираясь губами к мочке.

- Давай сбежим, - на выдохе шепчу ему. Я уже его. С первым вздохом. С первым прикосновением.

3. Глава 3

Ларри

Ни с кем не прощаясь, отправляю сообщение водителю, хватаю за руку Даяну и спешу на выход. Кажется, минута промедления, и я взорвусь от похоти, вгрызшейся и терзающей внутренности. Меня кто-то зовёт, пытаясь отвлечь от намеченной цели, но мне похрен, не слышу никого. Уши заложило желанием и навязчивой мыслью - “бежать, бежать”.

Дая доверчиво следует за мной, отставая на полшага, скорее всего, из-за каблуков, быстро перебирая ногами. И мне бы подумать о приличиях: замедлить шаг, подстроиться под неё, подставить локоть, а не тащить за руку, как абориген. Но пульсация в яйцах, тянущая до самых кишок, не даёт быть джентльменом, заставляя прибавить ход, таща за собой добычу.

- Верхняя одежда есть? – интересуюсь практически в дверях.

- Только сумочка, - на выдохе бросает.

- Где? – продолжаю тянуть.

- У Дарьи, с документами, - не замедляется, выскакивая со мной на крыльцо.

- Она тебе не понадобится, - отказываюсь от идеи возвращаться обратно. – Потом заберём.

Водитель ждёт у крыльца, открыв заднюю дверь. Заталкиваю Даяну, спеша смыться от посторонних глаз, и запрыгиваю сам, отдав указания везти в загородный дом. Там я появляюсь не часто, но всегда приезжаю один. Это моё лекарство, плацебо, отдушина, место, в котором нет приличной связи, денег, политики и проблем. Не знаю, зачем везу туда её, но сейчас это кажется правильным.

- Вить, буду через пару часов, - звоню охраннику и смотрителю в одном лице. – Затарь холодильник и убери собак.

- Куда мы едем? – встрепенулась птичка.

- Домой, - обрубаю разговор, притягивая женщину к себе на колени.

- Хорошо, - шепчет в губы, оставляя невесомый шлейф фруктов и шампанского.

Её согласная немногословность подстёгивает на телесные игры в машине. На ощупь отыскиваю и нажимаю кнопку, поднимающую перегородку между водителем и салоном, провожу рукой по бедру, задирая до талии тугое платье. Чулки с кружевной резинкой, маленькие стринги, кричащие: отодвинь и трахни! Губы, такие мягкие, тёплые, влажный язычок, проскакивающий по ним. Голод берёт своё. Сжимаю голую ягодицу ладонью, набрасываюсь на губы и имею языком с маньячным напором, вылизывая зубы, нёбо, сплетаясь, подавляя. Пальцами отодвигаю трусики и ныряю в глубину, горячую и истекающую соками.

- Мокрая… - рычу, оторвавшись от губ, и присысываюсь к шее.

- Мокрая… - стонет, поддаваясь на пальцы, елозя попой на коленях.

Случайный секс в машинах для меня кончился к двадцати двум годам, в тот момент, как я оброс статусом и занял определённое положение в деловом мире, но желание сделать это сейчас, вогнать член по самые помидоры, услышать крик от резкого внедрения и вбиваться, пока не сорву голосовые связки, превалировало до зуда в конечностях.

- Предохраняешься? – хриплю, косолапо расстёгивая ремень свободной рукой.

- Таблетки, - выдыхает, не переставая насаживаться на пальцы.

Какое-то сумасшествие, но очень сладкое с перчинкой, плавящее мозг, мешающее трезво мыслить. И надо бы воспользоваться презервативом, ведь защита – это наше всё, но член упрямо диктует взять наживую, прочувствовать каждый сосуд, каждую складочку и ребристость, потереться оголённой головкой о стенки, смешать предэякулят с её секрецией.