Диана была потрясена услышанным.

- То есть, - произнесла она, - меня отдали вам, чтобы я… рожала вам… наследников?

Назвавшийся Князем Эваном чуть кивнул головой.  От этого  простого движения на плечах его жарко вспыхнула чешуя, и  Диана в ужасе отпрянула от него.

- А потом? - тихо спросила она. - Когда… когда появится наследник?

- Ты так просто об этом говоришь, - фыркнул мужчина. - Ты такая юная… странно, что ты так рано созрела. Тебе есть двадцать весен?

- Есть, конечно! - возмутилась Диана.

- Наверное, так рано ты вызрела в дальних теплых морях, - произнес мужчина. Он стремительно приблизился к девушке и склонился, по-звериному принюхался к ее волосам. - От тебя пахнет сладким фруктами и солнцем. Что ж, тем лучше. Если удастся зачать наследника, он будет очень сильным.                  

- А потом? - не отставала Диана. - Что ты потом со мной сделаешь? Ты… освободишь меня?

Князь снова с удивлением глянул на девушку.

- Дети Природы сами берут свободу, когда беременеют, - ответил он слегка озадаченно. - Они зовутся Аудоверами. Беременные самки обрастают чешуей, становятся агрессивны и теряют способность понимать человеческую речь. Их отпускают в море; ничего иного делать не остается. Если самка понесла дочь, она родит ее в море и оставит себе. Если сына - она принесет младенца в Теплый Грот, в пещеру под городом. Там теплая вода и мягкий песок. Оттуда дитя заберут Звездные Колдуны и отдадут отцу. Так было всегда, так будет вечно.

- Как же определить, кто отец?

- По запаху, разумеется, - удивленный, ответил князь Эван. - Ни один отец не спутает свой собственный запах, исходящий от своего младенца,  ни с чьим иным.

Перспективы для Дианы рисовались отнюдь не радостные. А что, если любую вспышку гнева тут принимают за превращение в дикую самку?! Что, если Диана начнет плакать, кричать, испугается? Ее выкинут в море?!

- Но я не хочу в море, - прошептала Диана со слезами на глазах. - Я не смогу в море!

- Такая беззащитная, лишенная чешуи и плавников - конечно, - поддакнул мужчина. - Поэтому ты можешь жить здесь столько, сколько тебе понадобится. До тех пор, пока не будешь уверена, что тебя зовет природа. Ты - Ирментруда, тебе будут оказаны все полагающиеся тебе знаки внимания и почет.

- А если… а если я надоем тебе, то что тогда?

Князь смерил девушку взглядом.

- Старые Ирментруды, - сказал он не особенно приязненно, - не родившие никого, но обросшие чешуей от старости, обленившиеся и растолстевшие, не желающие возвращаться в море, зовутся Галесвинтами.

От них надо бы избавиться, но они вечно находят уловки, чтобы не покидать этого дома. Они вырывают чешую, отрастающую на щеках, они скрывают свои волосы, превращающиеся в гребни и плавники, под шапками и покрывалами, они берут обет молчания, чтобы никто не услышал, что их голос стал страшнее скрежета металла, и даже подпиливают зубы.

Конечно, Галесвинт лучше б отпустить на волю, но как выкинешь в море беззащитное существо? Ни зубов, ни плавников… Они живут здесь, и лучше тебе с ними не встречаться, потому что сердца их делаются жестокими и коварными. За вкусный кусок, за право  быть ближе ко мне, они могут и покалечить тебя. Конечно, преступницу - Фредегонду, - тогда настигнет суровая кара, но вряд ли тебя это утешит.   

- Из-за сладкого куска? - повторила Диана. Это словосочетание  ей почему-то особо не понравилось. Как про собак каких-то… - Может, эти женщины просто любят тебя, и поэтому не хотят в море возвращаться?

Мужчина с удивлением посмотрел на Диану.

- Любят? Любовь? - повторил он. Притом слово это он произнес неуклюже, как будто никогда раньше его не говорил. - Это что такое?