Краз понял, о ком говорит Непотребник.
- Нет больше ни бабенок, ни самого Пхулия. Никого нет. Казнят скоро лендлорда. А ты поторопись к Порогу, встречай дружка.
Непотребник, и так не отличающийся высоким ростом, после этих слов сжался, зябко обхватив свои плечи руками.
- Такое дело загубили, - промямлил он. Потом, спохватившись, робко поднял голову. – Милорд, если не нужен, может, я пойду? Там в женском монастыре ужин, а я два дня как не ел.
Краз кивнул, но, опустив глаза на стоптанные башмаки низшего демона и потухшие символы  восьмигранника, поинтересовался:
- А к чему дым напускал?
- Говорю же, для значительности. Вы до конца не досмотрели, а там я в серой дымке разворачиваю крылья и полыхаю алыми глазами. Пхулий сильно впечатлялся.
- Но люди нас вроде как не видят, - с некоторым сомнением в голосе произнес Кразимион, вспомнив дочь лорда Рондвилла. – Или?
- Или. В дыму и огне наши очертания любому человеку видны. Сами как-нибудь попробуйте, - устало ответил Непотребник. – Ну, я пошел?
- Иди. И не забудь помыться. Плохо пахнешь.
- Холодно мне, - ответил демон похоти и, вырвав из угла стены черную стрелу, что привязывала его к месту, растворился в воздухе.

***
Кразимион летел над дорогой и вглядывался  в ночь. Демон искал Магду. Все в нем сопротивлялось расставанию с женщиной, которая долгие годы делилась теплом. Прошло лишь несколько часов с тех пор, как он шепнул ей: «Я тебя отпускаю», а незнакомая тоска уже терзала сердце. 
Демон чувствовал себя брошенным. Уйди кухарка с работницами замка, он, может быть, и не полетел бы следом, но то, как легко она протянула руку конюху, злило и заставляло действовать. 
«Я ревную?!» - ужаснулся своим мыслям Краз, в очередной раз представляя, как ломает позвоночник сопернику, а потом «наказывает» любовницу, не обращая внимание на ее слезы. 
Открытие, что он испытывает ревность по отношению к человеческой женщине, ошеломляло, отчего хотелось развернуться и лететь в другую сторону, чтобы самому себе доказать: кухарка ничего для него не значила, но осознание того, что его променяли на конюха, заставляло продолжать погоню.

Почувствовав, что в воздухе пахнет дымом, Краз свернул к лесу. Вскоре он заметил огонек и сидящего рядом с ним человека. Старясь не шуметь, подобрался ближе. Костер, сложенный из влажных веток, чадил, и демон слышал, как надрывно кашляет Магда. Она помешивала какое-то варево в котелке и с беспокойством поглядывала в сторону реки, куда должно быть удалился ее попутчик. Рядом с камнем, на котором кухарка разложила миски, валялась окровавленная шкурка кролика.
«Ну, хоть на что-то конюх сгодился», - скривился Кразимион, мысленно упрекая кухарку, перед которой, не протяни она конюху руку, сейчас лежал бы не какой-то тщедушный зверек, а пойманный демоном олень. 
Кразимион едва совладал с собой, чтобы не пнуть крюк, удерживающий посудину над огнем. Его остановило лишь то, что Магда вдруг всхлипнула, крепко зажав ладошкой рот, и с испугом взглянула на тропку, ведущую к реке.
«Она не хочет, чтобы ее рыдания слышал конюх? - задался вопросом демон, замечая, как по щекам женщины неудержимо текут слезы. - Неужели плачет по мне?» 
И не понимая, что делает, не заботясь о том, что будет далее, рывком развернул Магду к себе и приник к ее губам в поцелуе. Она не испугалась, не вздрогнула, а, будто ждала, прильнула к сильному телу, обхватила его руками и, отвечая на ласку, не позволила ни заговорить, ни глотнуть воздуха. Поцелуй был таким долгим и жадным, словно женщина собиралась отдать себя всю, чтобы после, не жалея, умереть.