– Как благородно с ее стороны, – фыркнул я, чувствуя уже некоторое опьянение. – Они в одной школе учились, или что?

– Нет, насколько мне известно. Юля младше на пять лет. Познакомились так же, как и мы с тобой: девчонки в детстве занимались художественной гимнастикой. Ходили в одну секцию, хоть и в разные группы. Там и сошлись, но дружат уже более пятнадцати лет.

– Гимнастика? – поднял я брови задумчиво, начиная понимать, откуда у Маргариты такая фигура и умение ходить на этих «ходулях». – Ну, допустим, но о чем она говорила тебе, когда прощалась? Неужели к тебе в секцию записалась? – не сдержался я и весело хрюкнул, примеряясь к новой рюмке. К ее умению морозить яйца других одним взглядом еще прибавиться и более реальная возможность к кострации – это страшно. Пожалуй, такую женщину «наш брат» пережить не сможет и придет мужскому роду – трындец.

– Нет. Рита про сына своего говорила. Способный парнишка, между про…

Закончить я ему не дал, так как от полученной информации подавился коньком, который пошел носом. От жжения взвыл, параллельно захлебываясь кашлем, отчего занервничал даже Тимоха.

– Сын??? – сипло переспросил я, когда появилась возможность.

– Ну да. Санек – отличный парнишка. Он, правда, недавно в больницу с аппендицитом загремел, уже неделю после операции лежит под наблюдением. Сегодня должны выписать, вот она и поехала отсюда прямо в больницу. А сюда заехала меня предупредить, что еще неделю я его на своих тренировках не увижу и еще два месяца могу не грезить о нем на соревнованиях. А жаль, он у меня еще ни разу без победы не уезжал, – посетовал друг, все еще с беспокойством разглядывая мое покрасневшее лицо. – Ну и Юльку забрать, так как та пообещала помочь с выпиской.

***

Весь следующий день я не находил себе места, еще более часто и пристально разглядывая Вознесенскую, которая открылась мне с новой стороны. Совершенно неожиданной. Ко всему прочему бреду, что таился в моей башке, я теперь еще думал, а какой она должна быть матерью?

Несмотря на вчерашнюю неожиданную встречу, Маргарита не посчитала нужным менять свое поведение на работе, вновь забравшись в свою «скорлупу профессионализма», лишь изредка бросая на меня раздраженные и выразительный взгляды, когда ловила мое излишнее внимание. Взгляд я отводил, но ненадолго, физически ощущая, как она напрягаться от моего внимания. Я надеялся на окрик, недовольство, но Маргарита упорно молчала, с нетерпением поглядывая на часы.

Когда дело клонилось к завершению рабочего дня, я вдруг запаниковал, поняв, что сегодня – пятница, и я не увижусь с ней до понедельника. А, значит, не смогу узнать о ней что-то еще, проведя целых два дня в полном неведении и пустых догадках. Я уже поднял личное дело Маргариты, которое было сухо и коротко, без любой лишней информации, которая хоть как-то раскрывала бы ее, как личность. Однако в графе дети, все же значился «сын» – и это было единственной достойной информацией, отвечающей за ее личную жизнь.

Уже собираясь, я все искал подходящие слова, чтобы заговорить с ней и… что? Я и сам не мог понять, чего на самом деле хочу от нее, и это бесило.

Она стала, как всегда, собирать в аккуратные стопки документы, сортируя на уже готовые, неготовые, и те, что собирается забрать с собой, как делала всегда в конце недели, чтобы уже в понедельник прийти с готовой работой. Вдруг Маргарита выпрямилась, будто что-то забыла и вышла в приемную, чтобы что-то сказать Марие, а я…

План созрел быстро, и я проворно вытащил из стопки уже хорошо известную мне папку, спрятав ту, в своем столе, как раз тогда, когда блондинка вернулась. Не глядя, девушка уверенно собрала необходимые документы к себе в сумку и, вежливо попрощавшись, вышла из кабинета.