Мой мобильный вдруг принимается трезвонить, и звук, отражаясь от стен, кажется особенно громким. Вздрагиваю от неожиданности, вытягиваю из кармана телефон и стону в голос.

— Олег Борисович? — Светка смотрит на меня с сочувствием, а я киваю.

— Он самый.

Мой палец замирает над экраном, и я даже грешным делом хочу сбросить звонок, но понимаю, что это не выход. Мой начальник тот ещё репейник — в сто раз хуже сестры, и если я не отвечу вовремя, из-под земли достанет, и мозг в хлорке прополощет.

— Ладно, Света, ты иди, занимайся, а я позже подойду.

— Крепись, сестрёнка, когда-нибудь тебе воздастся за муки, вот увидишь.

— Ага, мне обязательно вручат орден. Посмертно, — вздыхаю и провожу пальцем по экрану.

“Дурочка”, — одними губами объявляет вердикт сестра и бодро семенит в сторону зала, от чего её платиновый хвост смешно раскачивается из стороны в сторону.

— Добрый вечер, Олег Борисович. — Натягиваю на лицо улыбку настолько широкую, что щёки болят.

И пусть шеф меня не видит, быть приветливой и улыбчивой — стиль моей профессиональной жизни.

— Ксения, отчёт готов? — берёт быка за рога шеф, а я чувствую, что он явно не в духе.

Проблемы в нашей маленькой, но гордой фирме, занимающейся разного рода полиграфией, начались с полгода назад, и с каждым днём дела становятся всё хуже и хуже. Очень плохими они становятся, дела наши. Сотрудники разбегаются, точно крысы с тонущего корабля, а оставшиеся оловянные солдатики держатся, как и я, исключительно на голом энтузиазме.

Работу свою я очень люблю, но, наверное, всё-таки придётся искать другой вариант, потому что и есть регулярно я люблю тоже.

— Практически готов, — пищу в трубку, но шефу нет никакого дела до тона моего голоса. Ему главное, чтобы отчёт был готов вовремя. — Утром он будет на вашем столе.

— Хорошо, — булькает в ответ и добавляет после короткой паузы: — Ксения, у меня небольшая просьба: приди завтра в офис пораньше. На часок хотя бы. Дело есть… важное. Очень важное.

Заверяю дражайшее руководство, что не подведу, и скоренько кладу трубку. Вот что ему понадобилось от меня с самого утра? Ещё и нервный такой, дёрганый в последнее время. Точно нас всех уволят, вот уверена на сто процентов. Фирму объявят банкротом, имущество спустят с молотка, а те немногие, что выжили в офисных войнах, отправятся под звуки бравурного марша на биржу труда.

Вот думаю об этом сейчас, рисую в воображении перспективу, и даже легче немного становится. Ну, насколько это вообще возможно в этой ситуации.

Решаю оставить тревожные мысли на время и тороплюсь переодеться. Минут за пять наряжаюсь, скручиваю порядком отросшие волосы в пушистую гульку и, всё-таки подумав хорошенько, решаю надеть мастерку. Не зря же я её покупала, в самом деле. Но стоит дёрнуть “собачку” замка, как он тормозит на полпути.

Заел, зараза, окончательно и бесповоротно.

Дёргаю рукой вверх-вниз, сама не понимая зачем. Дался мне этот замок горемычный. Но проблемы на работе, просьба сестры, звонок начальника и его неожиданная таинственность — всё это скопом наваливается, а сломанный в новой мастерке замок становится последней каплей.

Я сражаюсь с ним, точно с ветряной мельницей, пытаюсь справиться, но не тут-то было — заел. Злые слёзы обжигают глаза, и я вдруг вспоминаю совет бабушки: нужно всего лишь сконцентрировать взгляд на какой-то мелкой детали и вглядываться в неё, пока рыдания не отступят.

Так и делаю, но не выдерживаю и громко выкрикиваю какое-то безобидное, почти детское ругательство, и это помогает окончательно побороть слёзы.