– Приятно, что вы, политики, остаетесь примером для нас, других, – произнес мужчина в шерстяном пальто верблюжьего цвета, кивая на ее переполненную корзину с алкоголем.
В его голосе сквозило такое презрение, что Карину обдало ледяным холодом. Она собралась с силами и улыбнулась.
– И вас тоже с Рождеством…
– И как ты выносишь себя? А? Как ты можешь смотреть на свое отражение в зеркале? Да еще такая жирная!
Последнее он произнес так громко, что люди стали останавливаться и глазеть на них.
– Вы видите, кто это? – воскликнул мужчина в верблюжьем пальто и с пылающим лицом огляделся по сторонам, указывая на нее пальцем, словно сам себя назначил Олицетворением праведности.
– Карина Бюрстранд! Все вы, кто за нее голосовал, – стыдитесь!
Все кассы работали, она выбрала ту, где очередь казалась короче всех, и начала выкладывать свои бутылки на ленту.
– Расистка!
Шепот донесся справа – от женщины ее возраста, которая встала за ней в очередь. На женщине был красивый макияж, на шее – дизайнерское украшение, из тех, какие иногда мелькают на фото инфлюэнсеров в Instagram.
– С Рождеством, – ответила Карина.
– Вы наверняка думаете, что это шведская традиция, ограниченные люди, – выпалила женщина.
Щеки у нее раскраснелись, она заговорила громче.
– А что рождественский гном пришел к нам из Турции, а рождественская елка – из Германии, – продолжала она, – о таком вы и не слыхивали…
Расплачиваясь и складывая бутылки в пакеты, Карина ощущала спиной косые взгляды. Необычно, чтобы люди нападали на нее при личной встрече – обычно они ограничивались тем, чтобы ненавидеть ее в сети.
Получилось пять пакетов – возможно, она слегка перестаралась. Пакеты такие тяжелые, буквально неподъемные. Едва отойдя от магазина на десяток метров, она вынуждена была поставить пакеты на землю и перевести дух. Звон бубенчиков сменился новой рождественской песенкой. По обеим сторонам улицы мимо нее проходили толпы людей. Гул голосов смешивался с музыкой и хрустом гравия под ногами в единый человеческий узор.
Ей довелось дожить до этого дня. Софии не довелось.
Снова схватившись за пластиковые ручки, Карина потащилась к парковке позади полицейского участка.
Снегопад усилился, ветер тоже. Карина ехала домой с ощущением, что въезжает в гигантскую метлу.
Черт-черт-черт, она думала, что лето тысяча девятьсот восьмидесятого ушло безвозвратно, навсегда, мягко опустившись в болото забвения, но сейчас оно снова всплыло, зловонное, как неопорожненный дачный туалет. Карина еще крепче сжала руками руль.
Их дом располагался на окраине городка, на осушенном болоте, которое в начале 1970-х застроили одинаковыми одноэтажными виллами модели «Эльвсбюн». Их дом был зеленым, единственный во всем квартале. Каролина всегда дико стыдилась этого: что они не такие как все.