Выждав подходящий момент, я зашел к Горбачеву, сказал, что меня тревожит общая ситуация, не считаю позитивной роль «оппозиции», которую нам, российским руководителям, приходится играть. Полагаю, что президенту страны надо вырваться вперед в плане серьезных инициатив в деле существенного продвижения реформы. Для этого я посоветовал сделать ударение на следующих двух моментах политики.

Первый момент — отодвинуть проблему Союзного договора на неопределенное время.

Второй момент — предложить экономическую реформу – намного радикальнее по сравнению с «самыми радикальными» их вариантами, в том числе «программой 500 дней». Центральная идея при этом – денационализация (приватизация) экономики на базе полного признания частной собственности. Этим самым Президент СССР выбьет почву из-под ног самых радикальных критиков, вернет доверие широких масс.

Третье — немедленно следует принять Указ президента, отменяющий государственную монополию на внешнюю торговлю – это даст возможность начать импорт продовольствия – только таким способом мы можем решить проблему ликвидации нехватки продуктов питания. Это предоставит дополнительное время для тщательной подготовки закона и иных мероприятий по приватизации.

Горбачев внимательно слушал. Потом говорит: «Идея хорошая, я думал над ней. Но, Руслан, что скажет рабочий класс? – «Горбачев вводит капитализм!» – Яне могу на это пойти!»

Я. Ленин на это пошел – у него дела были посложнее. Дэн Сяопин пошел – результаты видит весь мир. Я могу помочь подготовить доклад для вашего выступления по TV. А насчет рабочего класса, Михаил Сергеевич, Вы заблуждаетесь, – рабочий класс давно говорит: пусть Горбачев вводит или социализм, или капитализм – нам надо кормить семьи, пусть даст работу, заработную плату, возможность покупать то, что нам нужно для жизни. Вы начали перестройку, дали демократию – Вам надо и завершать это дело. Решайтесь, Михаил Сергеевич!

Горбачев. Я подумаю, но я не Ленин, Руслан… Спасибо…

Вскоре в результате жесткой критики на Президентском совете правительство Рыжкова ушло в отставку. Главой нового правительства стал Валентин Павлов. Ждать каких-то серьезных шагов в направлении улучшения дел уже не стоило… Вскоре мы на сессии Верховного Совета России приняли постановление «О внешнеэкономической деятельности», в котором была отменена государственная монополия на внешнюю торговлю на территории Российской Федерации, предоставлены гарантии иностранным предпринимателям, установлены иные льготы.

Все это дало определенный эффект в плане ликвидации острого продовольственного дефицита уже в первом квартале 1992 г. Так была отменена действовавшая более 65 лет государственная монополия внешней торговли.

Начало конфликтов между союзными и российскими властями завязано, несомненно, в области личных отношений между Горбачевым и Ельциным. Ельцин был унизительно изгнан Горбачевым с вершины политического Олимпа – Политбюро ЦК КПСС, снят с должности первого секретаря московского городского комитета КПСС и секретаря ЦК КПСС и назначен заместителем председателя государственного комитета по строительству (в должности министра СССР). Тогда это расценивалось как величайшее унижение для руководителя ранга Ельцина.

Никто и предполагать не мог в то «тоталитарное время», что Ельцин, установив свою единоличную власть, вскоре установит такую «демократию», расстреляет своих парламентских оппонентов, а меня, своего наиболее преданного сторонника, буквально спасавшего его от не политической смерти, бросит в тюрьму КГБ «Лефортово». А после освобождения не предложит никакой работы, и даже в трудоустройстве членов семьи, в том числе детей, «будут проблемы». А Чубайс будет хвататься тем, что «Хасбулатов обратился к Ельцину с просьбой позволить ему (то есть мне) пользоваться Центральной кремлевской больницей (ЦКБ)». Могу сообщить, что в настоящее время, когда я пишу эту книгу, я не прикреплен ни к ЦКБ, ни к какой-либо другой больнице в Москве, – так же как и моя семья. Но это произошло позже, спустя всего лишь несколько лет.