Бенедский воин получит вечную тень. Пристанище для скитающихся духов, которые наверняка поселятся внутри выдолбленного ствола.

Трулль стоял возле покойника. Саркофаг для него все еще делали в строении, примыкающем к крепости. Работа велась впотьмах: обычай запрещал зажигать факелы или масляные лампы. Живое дерево противилось рукам, что изымали его сердцевину. Но черное дерево любило смерть и поддавалось уговорам и увещеваниям.

Вдалеке слышались крики тех, кто возносил заключительную молитву Дочери Сумерек. Совсем скоро на мир опустится тьма. Эти часы называли пустыми. Сейчас даже сама вера должна была неподвижно замереть. Время ночи принадлежало Предателю. Когда-то, в момент наивысшего триумфа, он попытался убить Отца-Тень и почти осуществил свой замысел.

В это время запрещались любые серьезные разговоры. Во тьме легко прокрасться обману; можно запросто вдохнуть его в себя и не заметить, как отрава разольется по всему телу.

В пустые часы нельзя было закапывать меч под порогом дома, где жила невеста, ибо брак, скрепленный в часы тьмы, обречен. Ребенка, родившегося от такого союза, надлежало сразу же убить. Возлюбленные не имели права касаться друг друга; любые их ласки могли быть отравлены ядом предательства.

Но вскоре взойдет луна, и в мир вновь вернутся тени. Мир выйдет из тьмы, как когда-то вышел из нее Скабандарий Кровоглазый. Предателя ждет поражение. По-другому и быть не может, иначе все вокруг превратилось бы в хаос.

Трулль глядел на плотный ковер листьев, покрывавший тело воина. Он сам вызвался нести караул в первую ночь. Ни один покойник тисте эдур не должен оставаться без присмотра в часы тьмы, ибо тьма не разбирает, живое тело перед нею или хладный труп. И потому мертвец не менее опасен, чем живой человек, задумавший недоброе. Мертвецу и не нужно самому говорить или двигаться; найдутся те, кто и скажут за него, и обнажат кинжал.

Ханнан Мосаг объявил это величайшим изъяном тисте эдур. Старики и мертвецы готовы первыми произнести слово «возмездие». Они стоят возле одной стены, но только покойники смотрят смерти в лицо, тогда как старики пока что обращены к ней спиной. За стеной этой лежит небытие. И те и другие говорят о конце времен; те и другие ощущают необходимость вести молодежь прежними дорогами, какими шли сами. Да и цель у них тоже одна: придать значение всему, что они узнали и совершили, убедить самих себя, что жизнь была прожита не напрасно.

Но король-колдун знал, насколько губительны междоусобицы и вражда племен друг с другом. Ханнан Мосаг запретил кровную месть. Отныне повинные в таких преступлениях обрекали на позорную казнь не только себя, но и весь свой род…

Трулль вдруг увидел Рулада. Младший брат свернул с тропы в лес. Сейчас, когда властвовала тьма, движения Рулада были осторожными. Он не шел, а крался, словно призрак. Трулль догадался, куда направляется брат: сначала в лес, затем на северную тропу.

Северная тропа вела на кладбище, где предстояло похоронить бенедского воина. Там сейчас в одиночестве, как того требовал обычай, совершала бдение девушка.

«Что это? – с тревогой подумал Трулль. – Попытка, обреченная на провал? Или же… очередная встреча, одна из многих?»

Майена, как и все женщины, была для него непостижима. Зато побуждения Рулада были Труллю вполне понятны. Младший брат не сражался на войне за объединение племен – возрастом не вышел. Его пояс не имел кровавых отметин. Парень избрал иной способ утвердиться в своей зрелости.

Трулль начисто забыл о покойнике. Рулад вдруг занял все его мысли.