На втором круге она стояла совсем близко. У ног ее, жадно вдыхая воздух, как выброшенная на берег рыба, лежал нищий и корчился, загребая пальцами песок.
Никто из зрителей, кажется, не видел ее.
Парень зажмурился, но даже сквозь закрытые веки в глаза проник яркий свет, исходивший от ее тела. Его лицо обдало жаром. Он большим усилием удержался на коне, хоть и весь дрожал.
Пред глазами все расплывалось. Равнина превратилась в огромное облако пыли. На зубах скрипел песок. Горло так драло от жажды, что парень начал задыхаться.
Новый круг…
Он думал, что снова встретит ее у кургана. Но она уже плыла навстречу, и вслед за ней приближалось солнце. Как зной, струились волосы, кожа на обнаженных руках белела, будто раскаленное железо, а глаза – синие ледяные глаза – гипнотизировали, не позволяя разглядеть лицо. Не глаза – два ключа с холодной водой. Парень хотел пить, но чем стремительнее он приближался, тем нестерпимей становился жар. Синие глаза в ореоле света. Жажда. Водянистые глаза…
Он зажмурился. Перестали существовать зрители, исчез Вождь с серебряным кубком, воины, загорелые женщины в золоте, исчез Великий курган. Остался только нестерпимо яркий свет.
В ноздри ворвался запах горелых волос, кожу на руках будто обдало кипятком, и на ней сразу же набухли волдыри. Наездник сжался, завыл.
Яркий свет разгорелся, заплясал под веками миллионами искр и погас.
Парень открыл глаза и обернулся. Она стояла к нему спиной, не двигаясь. Светлые волосы до пояса даже не шелохнулись, точно наездник с конем прошли сквозь нее, как сквозь облако.
Снова послышалось пение и крики толпы. Великий курган выплыл верблюжьим горбом из песчаного облака. Парень опустил глаза и охнул…
Гнедой скакун под ним горел, языки пламени играли на боках и морде, ползли к ногам наездника. Густая грива превратилась в черный удушливый дым. Конь убыстрился, казалось, что огонь ему не помеха.
Парень закричал. Он хотел соскочить с коня, но не мог – под копытами дрожала земля. Огонь подбирался к ногам, лизал голые стопы. Наездник захлебнулся в крике. Небо потемнело, а может, потемнело в глазах от боли. По черному полотну пробежала искрящаяся трещина. Грохнуло, словно кто-то швырнул о землю железнодорожный состав…
Дэн сел на кровати, весь взмокший. В ушах еще шумело, скрежетало железо. Он смутно видел фигуру деда у двери возле включателя. Свет лампочки беспощадно терзал глаза.
– Выключи! Выключи!
– Хорошо, хорошо! – дед нажал на кнопку.
– Зачем? Зачем ты включил свет?
– Что мне оставалось? Ты кричал во сне, как будто тебя убивают.
Дэн полежал в темноте. Повздыхал. Проверил руки и ноги – никаких ожогов не было.
– Дед!
– Что?
– Ты еще тут?
– Ну, а кто тебе отвечает?
– Скажи, я на коне скакал?
– Скакал, тебе тогда лет девять было…
– Дед! Я про сегодня.
– Про сегодня… При мне не скакал.
Дэн услышал, как старик почесался, засопел.
– Я тоже скверно спал.
– Значит, это был сон. Уфф… – парень потер лицо, быстро отнял руки. – А тракторист? Мертвый…
– Это не сон.
– А тетка в белом – или пятно – это светящееся? Было?
– Наверное, да. Я сам уже не понимаю.
За приоткрытым окном, надрываясь, стрекотали цикады. Подул ветерок, но облегчения не принес.
Глава 6
Ночь
Дом располагался возле глубокого, заросшего кустарником и деревьями, оврага.
В низине когда-то текла речка. Теперь никто не спускался по крутой тропинке вниз за водой, и она медленно зарастала травой.
Елена вышла на крыльцо. У входа горели два фонаря, и большие южные мотыльки вились вокруг них, ударяясь о стекло.
К двум часам ночи воздух стал чуть прохладней, дышалось легко.