Земля над головой Лили сомкнулась. Тот, кого называли Вадимом, побрёл назад. Предстояло объяснение с отцом и Мартином: он не должен был везти с собой на кладбище Таню Синицу – девочку из обычного мира.

Говорят, понедельник – день тяжёлый, но для меня тяжким оказалось вчерашнее воскресенье.

Я с таким нетерпением ждала вечера, когда Герберт должен был приехать знакомиться с моими родителями. Но за обедом мама сказала, что плохо себя чувствует и лучше перенести встречу. Вместо свидания с Гербертом пришлось учить наизусть унылую фугу Баха.

– Мне звонила педагог по фортепиано, сказала, что ты не занимаешься, – заявил отец. – Придется взять под контроль ещё и этот процесс. Пока удовлетворительно не сыграешь наизусть хотя бы первую страницу – будешь сидеть дома.

Только спустя два бесконечных часа мне удалось выбраться к Синичке под предлогом просмотра фильма про какого-то пианиста.

Спасибо Танюше, лишь благодаря ей я вырвалась на свободу. Относительную свободу, надо сказать, потому что отец пару раз звонил Синичке и проверял, там ли я.

Конечно, там, я ведь себе не враг. И Герберт тоже там был. Мы вместе посмотрели фильм, мне он даже понравился, особенно нравилось сидеть при этом в обнимку с Гербертом.

При нас Танюшке позвонил Чернов. Похоже, они всё-таки общаются не только по учебе. Синичка сказала, что проводит нас и перезвонит. Вадик ответил, что если мы ещё соберемся вместе, он тоже подъедет.

Чернов к Танюшке неравнодушен, и ему, конечно, пора бы проявить активность. Только при чём тут мы с Гербертом? Мне-то не жалко, могу и посидеть с ними, раз Вадиму нужна компания, но Герберт еле терпит Чернова. Не выносят они друг друга, а почему – непонятно. Вроде и делить им нечего.

Пока мы в темноте шли к подъезду, я попробовала в очередной раз спросить, чем Герберту не угодил Чернов. Любимый со смешком ответил:

– Это наши мужские дела, Викуля. Я в состоянии мирно общаться с Вадимом, раз уж Танюшка на него так запала.

Когда я вернулась, родители уже спали. Во всяком случае, в квартире было темно, и в коридор никто не вышел. Заснула я около часа ночи, а в шесть в квартире начались активные движения.

Я выползла из комнаты в расстёгнутом халате поверх ночнушки. Мама выходила из квартиры с врачом "скорой помощи". Отец шёл последним с двумя набитыми пакетами. Я тут же полностью проснулась.

– Что случилось?

Отец остановился.

– Я догоню на машине, – пообещал он.

Дверь закрылась, отец повернулся ко мне.

– Мама беременная, у нее возникли проблемы, будем пытаться сохранить ребенка.

– Как беременная? – опешила я.

Мамуле уже тридцать семь! Какая может быть беременность? Некоторые в этом возрасте внуков нянчат!

– Вика, мама хотела сделать сюрприз, ждала, пока срок будет побольше, – голос отца смягчился. – Она сейчас на третьем месяце. В общем, я в больницу, как устрою ее – позвоню.

Закрыв дверь, я плюхнулась на тумбочку в коридоре и подсчитала неприятности последних суток. Родители так и не познакомились с Гербертом, я битых два часа учила никому не нужную фугу, до колледжа придётся добираться на маршрутке, мамуля попала в больницу и неизвестно, когда её оттуда выпустят. Зато – радость-то какая! – есть реальная перспектива, что в доме появится маленький ребенок, который сначала будет днем и ночью орать диким голосом, а потом – всё расшвыривать, разрисовывать, ломать да ещё и требовать постоянного внимания. Горшки, пелёнки, соски, бутылки… И, конечно, от меня потребуется помощь.

В колледже я, злая как ведьма, сквозь зубы рассказала Синичке последние новости.