– Хорошо, – нехотя согласилась Таня. – Только давай быстрее, а то твой папа может ко мне и прийти.

Она открыла дверь в старых джинсах и серой футболке, на голове – бесформенная "дулька". После квартиры Герберта и Лили крохотная прихожая показалась совсем узкой и тёмной. По квартире разносился аромат печёной рыбы и каких-то приправ.

– Привет. Ну что, телефон включаю?

– Включай, – кивнула я, пытаясь отдышаться.

По старому, когда-то связанному бабушкой Липой пёстрому половичку мы прошли в комнату.

Герберт окинул оценивающим взглядом дешёвые тонкие обои с жёлтыми цветочками и местами протёртый жёлтый линолеум, продавленный диван с мебельного рынка, обшарпанный письменный стол, на котором стоит небольшой монитор, обычную табуретку вместо компьютерного стула и древние шкафы…

Танюшкин мобильник ожил мгновенно.

– Здравствуйте, Сергей Сергеевич, – прощебетала в трубку Синичка. – Вика? Да, у меня…

Я выхватила трубку.

– Алё, пап!

– Хорошо, что ты там. Что делаете?

Я принюхалась к усиливающемуся рыбному запаху.

– Запеканку печём.

Танюшка хмыкнула, Герберт ухмыльнулся.

– Если хочешь, можешь задержаться, – милостиво разрешил отец. – Потом испечёшь дома такую же запеканку.

– Ага. Целую.

Я поспешно отсоединилась, пока отец не спросил, что и как именно запекает Синичка – с него станется!

– Танюш, мы у тебя немного задержимся.

– Без запеканки я вас и не отпущу.

– Позвала бы Вадима, чтобы он помог тебе её уничтожить, – с усмешкой посоветовал Герберт.

– Вы и так поможете. Где мы завтра гуляем?

– Ещё не решили. Можно в парке, если будет хорошая погода, можно пойти к нам или посидеть в кафе… – перечислил Герберт.

Синичка с гримаской поёжилась:

– Только не кафе!

– Извини, я не подумал о той машине… Да, кафе отпадает.

Зазвонил мой мобильник. На дисплее высветилось имя, которое я уже успела забыть.

– Да, Никита. Если ты не понял, я встречаюсь…

– Я всё понял, – мрачно перебил мой бывший бойфренд. – Вика, у меня очень плохая новость, случилось несчастье.

– Какое? – скептически поинтересовалась я.

Герберт настороженно прислушивался к разговору.

– С Юлей и Ниной.

Ну и что могло произойти с нашими знакомыми готками, которые тусуются на кладбищах, что-то делают с кровью и пишут стишки о смерти? Наверняка ничего страшного не случилось, а Никита попросту воспользовался первым попавшимся предлогом, чтобы мне позвонить.

– Нина в реанимации, а Юля погибла.

Я нахмурилась, пытаясь понять, о чем говорит бывший бойфренд. Слова по отдельности были понятны, но соединяться в моём сознании никак не желали.

– Как это? Я же их только вчера видела… – пробормотала я. – Это ошибка, Никита!

Герберт покрепче обнял меня, его ухо приблизилось к трубке.

– Говорят, Юля была не в себе. Пару часов назад она хотела кинуться с моста на набережной, Нина стала её удерживать. Юля кричала что-то вроде: "Тогда и ты со мной пойдёшь!". Потом они вместе упали в реку, – рассказывал Никита.

Перед глазами стоял высоченный мост набережной. Упасть с него – почти верная смерть.

С девочками мы знакомы несколько лет, никогда бы не подумала, что с ними может произойти ТАКОЕ. Мне никогда не казалось серьёзным их поклонение смерти.

Я не сразу поняла, что горло сдавили рыдания. Какое-то время Герберт и Синичка меня успокаивали. Наконец Герберт сказал:

– Давай-ка я тебя немного полечу. Садись, расслабься полностью.

Синичка покосилась на него с лёгким недоумением. Я, всхлипывая, плюхнулась на диван.

– Ноги поставь прямо, руки расцепи. А теперь закрой глаза и слушай мой голос. Твои руки тёплые и тяжёлые…

От мягкого, завораживающего баса веяло спокойствием и надёжностью. Голос Герберта уводил меня в другой, лучший мир, и я покорно последовала за ним.