И вроде ничего такого архимаг не спросил, но боевик, злобно пялящийся на меня, вдруг побледнел, потом побагровел, а потом выпалил, подскакивая на месте:

— Это не от меня она туда забилась, а от Мила!

Одновременно с именем декана в кабинете раздался громкий треск: это боевик, подскочивший на месте от возмущения, забыл, что голова у него находится под столом, и впечатался макушкой в столешницу. А я округлила от удивления глаза: странные все-таки отношения между деканом и его боевиками, если обычный адепт обращается при архимаге к магистру сокращенным именем!

Ректор издал еще один скрипучий смешок. И припечатал:

— Милад обидел девушку или ты, Артур, разберемся завтра у меня в кабинете! А пока отойди от стола и дай возможность адептке выбраться на свободу!

Испытывать терпение архимага Ноллона и дальше, я не рискнула. Не дожидаясь пока злой боевик выполнит приказание ректора и отодвинется от стола, я отпихнула кресло декана в сторону и выпрямилась во вес рост.

Стараясь принять как можно более обиженный вид, я исподтишка оглядела ярко освещенный кабинет. И ужаснулась. Если кабинет декана боевого факультета не мог похвастаться каким-то особым порядком до моего визита, то теперь в нем царил полнейший разгром. Как, скажите мне, пожалуйста, одной-единственной чашкой можно наделать столько беды?!

Пол, покрытый серым ковром с теневым геометрическим узором, поблескивал от усеявших его осколков. Посреди останков стеклянных дверец шкафов попадались обломки то ли статуэток, то ли артефактов. Ближе к выходу из кабинета на полу валялся разбитый цветочный горшок. Земля веером рассыпалась по полу, а само растеньице сиротливо валялось в углу. У меня сжалось сердце. Ведьмы — народ жалостливый. А если я еще и сама виновата в том, что погибает кто-то беззащитный…

Позабыв о присутствующих и о завтрашнем наказании, оттолкнув зазевавшегося боевика, я бросилась к кустику:

— Ах ты ж бедняжка!.. Ну ничего, сейчас все исправим…

Кто-то за спиной фыркнул, кто-то хмыкнул. А когда я, подобрав с пола растение, выпрямилась, демонстрируя полную готовность уйти, то встретилась глазами с ректором Ноллоном. Старик улыбнулся в белоснежную бороду и едва слышно спросил:

— Успела хоть?..

Я чуть не уронила куст.

Если бы господин архимаг сейчас мне сказал, что утром я обязана стать женой наследного принца, то у меня, наверное, и то был бы гораздо меньший шок. А так я в полнейшей прострации, не задумываясь, что делаю, прижала к груди погибающий кустик и просто… кивнула, глядя ректору в глаза. Ноллон весело сверкнул глазами, фыркнул в бороду, а потом посторонился, пропуская меня в коридор. А мне даже и не пришло в голову как-то возразить или вообще что-то ответить. Вот так, не отрывая взгляда от сверкающих смехом глаз архимага, я бочком и выбралась из кабинета.

Как я добиралась до своей комнаты в общежитии, я не запомнила. Как ложилась спать – тоже. В голове была полнейшая пустота, в которой крутилась, как оборотень в попытке поймать собственный хвост, одна-единственная мысль: я попала!

***

Утро для меня настало как-то внезапно и с вопля Аланы, с которой мы делили комнату:

— Ой, какая прелесть!.. Ай! Сволочь, мне же больно! Ты что творишь! Кто притащил в комнату эту гадость?

За пять с половиной лет, что мы жили бок о бок, я уяснила одно: когда Алана так вопит, лучше не медлить и разобраться с проблемой. А то себе же сделаешь хуже. Алана – настоящая черная ведьма. У нее проклятия всегда на «отлично» и гадости делает так виртуозно, что я постоянно ей завидую. Чего стоит одно только зловоние изо рта зарвавшейся целительницы-старшекурсницы полтора года назад! Девица, красуясь перед кавалером из боевиков, решила продемонстрировать ему всю никчемность ведьмочек в плане магии, но, на свою беду, выбрала для демонстрации Алану. А подруга, недолго думая, в доказательство ложности этого утверждения наградила зарвавшуюся старшекурсницу проклятием истинной речи. Чтоб не смела больше врать. С того момента «одаренная сверх всякой меры благодатью» девица источала ужасное зловоние, стоило ей только солгать. Причем, Алана учла, что лгать можно не только словами, и вонь шла от той части тела целительницы, которая и сотворила ложь. Солгала словами – воняет изо рта. Написала вранье – воняют руки. И так далее. И избавиться от отвратительного запаха ни одним способом не получалось. Буквально через три дня декан целителей пришла к нашему декану договариваться. Пришлось Алане свое проклятье снимать. С нашей магистром Силлией не забалуешь. Если сказала снимай, значит, все, шутки закончились.