Он не ответил. Просто подошел к окну и долго смотрел в него. Наш номер находился на восьмом этаже. «Уверена, там потрясающий вид по вечерам», – пронеслось в голове.

– Ленур?

– Лале, на что ты надеялась, неся свою грязную тайну в брачную постель?

– Я…

На самом деле я надеялась на то, что смогу связаться с Валерой и… и это было глупо. В страхе я просто не знала, как поступить и кому довериться, вот и все. А на все мои протесты отец не реагировал, а мама пыталась сгладить углы после наших с ним ссор. Пока он не ударил меня по щеке и не сказал, чтобы я прекратила вести себя как ребенок. После, он сказал, что договор не отменить и от меня требуется лишь согласие на свадьбе.

Маме больше не приходилось сглаживать углы, потому что я прекратила препятствовать.

Говорить все это Ленуру не хотелось, и потому я промолчала и сказала вовсе не то.

– Ни на что.

– Правда? – он повернулся ко мне лицом, и сейчас его силуэт подсвечивался закатным солнцем.

– К чему этот разговор? Какой смысл в твоих вопросах?

– Просто интересно, как бы повела себя ты, поступи я иначе.

– Ах вот оно что, ты не услышал спасибо и обиделся?

Черты лица ожесточились, а губы стали прямой линией.

– Похоже, ты так ничего и не поняла до сих пор. Ладно. Назови имя, и мы с этим покончим.

– Нет, – упрямо заявила я и вскочила, когда Ленур двинулся на меня.

Мне несомненно хотелось обвить руками эту аккуратную, длинную шею, что сейчас вытянулась и стала похожей на гибкий стебель тюльпана, и сжать свои пальцы, но я был не таким.

Причинять боль женщинам – табу. Однако я говорил ей вещи, которые никогда бы не сказал никому. Я был зол, но это служило плохим оправданием.

Наряду с мыслями о скорейшем разводе, я все еще думал о том, как было бы хорошо нам вместе в браке. В другом браке, который не начинался бы вот так с обмана и злости.

Глупая девчонка.

Она раздражала и заставляла ярость бурлить в моих венах, но она же и остужала пыл.

Я все еще видел ее глаза, губы, которые не улыбались мне, но память не сотрешь. Я помнил, как эта улыбка преображала красивое лицо.

Моя жена была красивой девушкой, но красота не затмевала ее лживую сторону.

Лале все еще сидела на кровати, когда я остановился перед ней.

В глазах плескался вызов, но страх преобладал. В ней было так много страха, который она прикрывала отвагой, остроумными фразочками или простой ненавистью. Она ненавидела меня, это было ясно как день, но там было много ненависти, будто на весь мир припасла.

Я протянул руку, и она дернулась в сторону, словно хотела уйти от удара. Потом поняла, что я и не планировал ее бить, но возвращать лицо прямо не стала. И все же, я коснулся мягкой щеки.

Глаза все еще видели ее нежной, обнаженной… невинной.

Пальцы на ее коже ожили и стали водить круги. Я не хотел, чтобы она меня боялась, и безысходность этой ситуации заставляла идти по другому пути. Для нас выход был только один.

Пока я прикасался к ней, Лале замерла, и из ее глаз потекли слезы, а дыхание участилось.

Опустив руку, я сделал голос максимально мягким, на сегодня довольно злости и противостояния.

– Я закажу ужин в номер, можешь пока что принять душ.

С этими словами я вышел из спальни и остался в гостиной.

За дверью была тишина еще минут десять, лишь после этого она побродила по комнате, и дверь в ванную захлопнулась.

Ужин прошел в тишине. Удивительно, но Лале не фыркала на еду, что я заказал на свой вкус. Она спокойно поела и ушла на балкон, выход на который был из гостиной. Я остался на диване и смотрел в телевизор, понятия не имея, что там показывают, потому что думал совершенно о другом.