Влетела ты, Алёнка.

— Прости, — простонала я.

Я умею проигрывать. Осознанно шла на риск, теперь буду пожинать плоды своего поступка. Победителей не судят, Нила Ильича я могу долго не увидеть, передо мной стояло чудовище. Оно размахнулось и ударило меня. Куда — не поняла, по голове или шее, сознание я потеряла  мгновенно.

7

Голова болела, но не сильнее, чем запястья. Щека сплющилась на влажной холодной земле, руки были связаны за спиной, на шее, куда пришёлся удар, брякнул стальной ошейник,  на нём болтался тяжёлый навесной замок. Я постаралась сесть и осмотреться. Тело затекло и болело. Зажмурилась от гула в ушах и резкого головокружения. Минуту сидела, подогнув под себя ноги, приходила в сознание. Кровь успокоилась внутри, и я, вдохнув полной грудью, открыла глаза.

Склад. Стеллажи валялись переломанные, запасы полезных вещей разбросаны. Рассыпались спички, куски мыла, свечи. Оборотень, видно, бушевал не на шутку: всё скинул к дальней стене, чтобы я, сидя на цепи, не могла ни до чего дотянуться. Взбесила мужика. 

Другой конец цепи был прикован у входа на кухню к нижней балке над каменным фундаментом, элементы которого можно было рассмотреть в тусклом свете.

Хотелось в туалет, а на мне джинсы, необходимо было расстегнуть молнию и пуговицу. Стала искать, обо что можно перетереть верёвку за спиной. Ничего не нашлось: земляной пол, гладкие брёвна стены́, даже в отверстии под потолком не было стекла. Щуря глаза, рассмотрела звенья цепи, об них век верёвку перетирать можно. Попыталась стянуть джинсы так, не получилось. Нельзя же мочиться в штаны, это уже слишком.

— Ни-ил! — охрипшим голосом позвала я. — Ильи-и-ич!

Давно у меня не было такого чувства, что я на грани. Отчаяние подкатывало к горлу, даже глаза зажгло, вроде как слёзы собирались. Моё жалкое положение усугубляли мысли о маме. У неё слабое сердце, если она меня не найдёт, потеряет, то это будет  сильным стрессом. Чем дольше я здесь сидела, тем страшнее было будущее моей обожаемой родительницы. А что случится с папой, если мама умрёт? Надо думать. Зверь ко мне был благосклонен, ведь я не на том свете, а это означало, что нужно ещё раз попытаться сбежать.

 Вдруг дверь на кухню распахнулась. Никакого света, тепла и уюта, всё, как и прежде, раскидано и запущено. Появился оборотень. Он нагнулся в дверном проёме, проходя на склад. Поставил на землю ведро с водой. Колодец надо было чистить, вода грязная и мутная, либо кипятить такую перед употреблением, либо фильтровать.

Я поднялась на ноги. Оборотень передо мной не сгибался, как было раньше, а выпрямился во весь свой огромный рост, и моё лицо оказалось на уровне его пояса. Одной лапой он подхватил цепь у основания моего ошейника, насильно заставил посмотреть вверх. Глаза его светились, а морда была всё так же злой. Я давно обратила внимание, что он пахнет не животным, а растениями. Лесом. Смесь разных оттенков из зелёных листьев и хвои, ягод и мхов. Возможно, поэтому он не был противен при близком контакте.

— Пожалуйста, развяжи руки. Мне надо штаны снять…

Он уши прижал к голове, это было плохо. Между моих грудей затвердел мужской орган. Невольно слетел мат с моих губ, и я отворотила лицо в сторону. Хотя вид детородного органа сильно изменился, походил на человеческий, вполне даже эстетичный.

— Откушу, — предупредила я. Не целиком, конечно, но кусочек урвала бы, если насиловать стал. В нос тут же упёрся огромный волосатый кулак, размером с мою голову. Понятно, без зубов останусь. — Писать хочу! Пожалуйста, развяжи руки!