Любовь к Иисусу Христу так горела в сердце молодой Марины, что она не могла скрывать ее и открыто исповедовала веру свою в Распятого Спасителя, хотя и знала, что может подвергнуться за это жестокому преследованию. И в самом деле, вскоре правитель востока Олимврий, встретив ее и узнав, что она христианка, потребовал ее к суду. «Ничего я не хочу кроме того, чтобы остаться верною рабою моего Спасителя! – отвечала ему Марина, – и угроз твоих я не должна бояться, они не должны помешать мне принять страдания за Того, Кто Сам пострадал за людей».

Видя твердость христианки, Олимврий приказал предать ее истязаниям. И кровь Марины полилась под сокрушительными ударами; все тело ее было истерзано; многие из присутствовавших, жалея ее, со слезами уговаривали послушаться игемона, и сам он прикрывал глаза, чтобы не видеть растерзанного тела мученицы.

После истязаний Марина была отведена в темницу и спустя несколько времени обезглавлена.

II. Братия христиане! Мы видели, что обращение св. мученицы Марины, прежней язычницы, ко Христу последовало от того, что она узнала от христиан, что сделал Спаситель для людей: Божественною любовью Божией к человеку пленилось ее сердце, и она от всего сердца и от всей души уверовала в Господа Иисуса Христа и возлюбила Его паче своей жизни.

а) Так и мы, во всех делах Божиих, видимых очами нашими, должны видеть следы любви Отца небесного к нам, недостойным грешникам. Мы со всех сторон окружены живыми свидетелями отеческого Его о нас промысла и попечения.

Воззрим ли мы на небо, простертое над главами нашими во свидетельство днем и ночью о величии Божией к нам благости? Оттуда милосердый Отец небесный сияет солнце Свое на злыя и благия и дождит на праведныя и неправедныя.

Воззрим ли на землю, – сколько свидетелей милосердия к нам Господа и Бога нашего! По Его велению она питает нас и греет, и одевает, и украшает, и веселит, и утешает неистощимыми сокровищами своими.

Воззрим ли на животных созданных на службу нашу, – увидим, как Отец небесный промышляет о всех нуждах наших. Словом, мы не можем открыть очей наших, чтоб не видеть во всех, даже малейших, тварях следов благости Божией к нам. И если бы сердце наше всегда было чисто, мы никогда не могли бы открыть глаз своих без чувства глубокого благоговения к неизреченной любви к нам Отца небесного. Одна только несчастная закоснелость во грехах и пагубная рассеянность в суетах мира сего прелюбодейного и грешного делают сердце наше столько нечувствительным, что большей частью мы смотрим на величие дел Божиих без благоговения к милосердию Его, а часто так забываем благость Господа Бога, что Он, по милосердию Своему, как бы принужденным Себя находит, для пробуждения в нас любви к Нему, без которой мы бы погибли, посещать нас иногда несчастиями и бедами. Но и тогда, когда Он наказует нас, не престает быть Отцем нашим; рука Его, и поражающая нас, всегда наполнена сокровищами благословений, которыми Он тотчас осыпает нас, коль скоро мы обращаемся к Нему.

б) Но сколько ни велика любовь Божия, открывшаяся в сотворении мира и человека и беспрерывно открывающаяся в отеческом Его о нас и о всех тварях промышлении, – она еще, так сказать, очень мала в сравнении с той неизглаголанной любовью, которую Отец небесный явил в искуплении падшего рода человеческого.

Вселенная из ничтожества получила бытие по единому глаголу Всемогущего: