– Какие секреты, нет секретов. Юг я не люблю, море тоже – укачивает. Я лесной воздух люблю, наш, среднерусской полосы… Отечественного настоя… Пихтовый, еловый, сосновый, берёзовый – этакий коктейль восстановительно-лечебный. Ох, благодать, скажу я вам! Воздух чистый, полезный, свежий – особенно после дождичка. Бодрит. – Музыканты уже млели, поддавшись романтике идиллической повести, уже слышали свежий воздух, уже дышали озоном, слышали и спокойный шелест листьев, но торопились, искоса поглядывая на часы (не опоздать бы!). – Вокруг грибочки под кустами прячутся, – не замечая, в том же мечтательном тоне продолжил генерал. – Ёжики туда – сюда, шурш, шурш, белочки скачут, птички…

– В смысле девочки… – мягко исправил неточность в партитуре повествования прапорщик Кобзев.

И так он это артистически тонко поправил генерала, что даже старшина в первую секунду привычно не отреагировал, не одёрнул… Потому что в генеральской тональности Кобзев был. В мечтательно-лирической. Музыкант!

– Нет, товарищ Кобзев, ошибаетесь… – дёрнул головой генерал.

Старшина опомнился, вытаращив глаза, одёрнул наглеца.

– Кобзев!

– Ничего-ничего, – заступился генерал, и поведал и Кобзеву, и всем остальным. – Девочками не интересуюсь, а вот молодыми женщинами, вернее… гха-гхымм… – Генерал спохватился, осёкся. – Отставить! Это за скобками. – Пряча глаза, заключил он.

Музыканты и не возражали, и ладно, понятное дело, наш мужик, нормально, как они, в принципе. Всё сказал, всем всё понятно.

Один старшина, поджав губы, продолжал укоризненно смотреть на Кобзева…

– Виноват, товарищ генерал. – Оттолкнувшись взглядом от глаз и лица старшины, запоздало признался прапорщик Кобзев.

– Да без проблем… – отмахнулся генерал. – Мы ж неформально… Побеседовали. – Золотарёв повернулся на стуле, хлопнул обеими руками по коленям, с улыбкой – снизу вверх – глянул на стоящего рядом с ним лейтенанта…

– Так что, товарищ дирижёр, всё. Кстати, – генерал вскинул брови, вгляделся в музыкантов, – я почему-то не вижу ваших воспитанников, Ершова с Бодровым. И в строю их не было. Где они, что с ними? Не заболели?

– Никак нет, товарищ генерал, – доложил лейтенант, – они уже в детском… эээ… военно-спортивном лагере. Живы, здоровы, отдыхают. Мы их вчера проводили. Лето, товарищ генерал. И у них отпуск. – Ответил дирижёр. – На всё лето.

– А, да-да, лето. Это хорошо, это правильно. Привет им, если увидите. Признаюсь: мне они очень понравились, и всем офицерам в полку, да и… всем, в общем. Хорошие ребята. Хорошая у вас получилась инициатива, товарищ дирижёр. Молодцы. И прапорщик Мальцев, конечно. Сидите, сидите. – Рукой остановил поднимающегося с места прапорщика. – Кстати, как ваша супруга, прапорщик? Как её самочувствие? У вас вроде тоже планируется пополнение?

– Так точно, товарищ генерал, четвёртый месяц. – Заметно смутившись, ответил Мальцев.

– Это хорошо. Мальчика планируете или девочку?

– Девочку, конечно. Мальчишки у нас уже есть. – Улыбаясь, ответил Мальцев.

– В смысле… А, – догадался генерал. – Вы про Ершова и Бодрова? Да-да, это верно, это хорошо. Хорошие ребята. Честно скажу, не ожидал, но… Молодцы. Вы все молодцы. Особенно вы – товарищ прапорщик. Такое дело на себя взять это… это… Это по-нашему, по мужски. Я за вас рад. Весь полк вами гордится, я знаю, и я тоже. Это факт. – Вновь рукой остановил попытку Мальцева не то поблагодарить, не то оправдаться. – Сообщу по секрету. Чуть позже, к осени, мы их официально приказом по полку проведём. Чтоб без двояких толкований. Поставим ребят на полное довольствие, и вам под полную ответственность.