В конце коридора показался Худолей. Увидев Пафнутьева, он остановился, хотел было повернуть назад, но понял, что уже поздно, что он замечен и его состояние оценено точно и безжалостно. Он прижался спиной к стене, намереваясь пропустить Пафнутьева мимо себя, чтобы продолжить свой путь в фотолабораторию.

– Доброе утро, Павел Николаевич. – Худолей улыбнулся как смог и прижал ладошки к груди.

– Привет! – Пафнутьев с силой встряхнул полупрозрачную лапку эксперта, ощутив ее влажность и прохладу. – Как жизнь? Что нового? Здоровье? Настроение? Успехи?

– Да как... Вот так, Павел Николаевич, и живем... Хлеб, можно сказать, жуем. Духом не падаем. Держимся.

– Запиваем чем?

– Мы не запиваем вовсе. Нам это ни к чему.

– А закусываете?

– Чем придется! – с некоторым вызовом ответил Худолей. – За свои пьем, Павел Николаевич, за свои и закусываем!

– Это хорошо, – одобрил Пафнутьев. – Так и надо. А иначе нельзя, иначе плохо. Люди тебя могут не понять.

– Поймут! – уже с некоторой дерзостью ответил Худолей.

– Да? – удивился Пафнутьев. – Тогда они потянутся к тебе. Держи, это от меня, – вынув из кармана баночку с глазом, он вручил ее эксперту.

– Что это?

– Водка. Ну, там еще кое-что, разберешься. – И Пафнутьев шагнул в свой кабинет.

Уборщица уже побывала здесь – большая форточка была открыта, пол влажный, воздух свежий. Пафнутьев плотно уселся в жесткое деревянное кресло, с силой потер щеки ладонями, все лицо потер, словно готовил его к чему-то важному. Взглянул на настольный календарь. Он был пуст.

– И то хорошо, – пробормотал Пафнутьев.

В общем-то, ему было чем заниматься в этот день, ограблений, убийств, разборок в городе хватало. Да что там хватало! Они попросту не прекращались, это был какой-то безостановочный поток. Возникало ощущение, что чуть ли не все население города, оставив обычные свои заботы, забросив дела и обязанности, занялось выяснением отношений, похищениями и разбоями. Больше всего его удручало то, что в большинстве случаев это были молодые ребята, выросшие за последние пять-семь лет. Что же такое произошло в стране за последние годы, что в институтах исчезли всякие конкурсы на поступление, а в городе начались состязания банд?

В общем, было чем заняться Пафнутьеву в это утро, но вчерашнее посещение Сысцова не выходило из головы. По многим причинам. И Сысцов был личностью заметной в городе, и в судьбе Пафнутьева он немало поучаствовал, да и характер преступления, за которым явно просматривался полный беспредел, не давал ему покоя. «Если воцарятся эти ребята, – подумал Пафнутьев, – в городе начнется новый этап, мы выйдем на очередную спираль развития», – усмехнулся он и вызвал по телефону Дубовика.

Тот постучал ровно через минуту, вошел, открыл дверь и остановился на пороге.

– Почему ты не хочешь приблизиться ко мне? – спросил Пафнутьев. – Ты не отвечаешь за себя или за меня?

Дубовик подошел ближе, сел к приставному столику, помолчал, вздохнул.

– А кто сейчас может за кого поручиться, Павел Николаевич? – Глаза Дубовика были печальны, нос, налившийся какой-то ночной краснотой, пылал в сумраке кабинета, и, как всегда, Пафнутьев заподозрил наличие в дубовиковском носу какой-то своей, независимой от остального организма жизни.

– Я, например, могу спокойно и твердо за тебя поручиться! В чем угодно! – решительно заявил Пафнутьев.

– Спасибо, Павел Николаевич. – Дубовик склонил голову, и его нос на какое-то время скрылся из поля зрения.

– Значит, так... – Пафнутьев помолчал, подчеркивая важность момента. – Значит, так... Скажи, у тебя есть хоть сколько-нибудь нераскрытых преступлений?