Ропот поднялся среди слушателей. Воины вскочили на ноги.

Ханнан Мосаг поднял руку.

Мигом все стихли.

– Трулл Сэнгар еще не кончил рассказ.

Трулл, откашлявшись, кивнул.

– Вы видите меня, воины, а те из вас, кто знает меня, знают и мое любимое оружие – копье. Вы видели меня когда-нибудь без моего окованного железом потрошителя врагов? И вот, увы, я оставил его… в груди того, кто засмеялся первым.

Эти слова были встречены ревом.

Ханнан Мосаг положил руку на плечо Трулла, и молодой воин отступил в сторону. Колдун-король мгновение изучал лица собравшихся, потом заговорил:

– Трулл Сэнгар сделал то, что сделал бы любой воин эдур. Его поступок воодушевил меня. Однако теперь он стоит тут безоружный.

Трулл почувствовал, как тяжела рука на его плече.

– Размышляя взвешенно, как положено королю, – продолжал Ханнан Мосаг, – я понимаю, что должен отринуть гордость и смотреть вдаль. На то, что имеет значение. Брошенное копье. Мертвый летери. Безоружный эдур. И вот, глядя на лица моих драгоценных воинов, я вижу тысячу летящих копий, тысячу мертвых летери. Тысячу безоружных эдур.

Все молчали. Никто и не подумал возразить: у нас много копий.

– Я вижу жажду мести. Налетчики заслужили смерть. Даже в преддверии Большой Встречи, потому что их смерть нужна. Нашего ответа ждали, потому что такую игру затеяли летерийцы с нашей жизнью. Поступим мы так, как хочется им? Конечно. На такое преступление ответ может быть только один. И, ответив предсказуемо, мы будем следовать неизвестному плану, который, вне сомнения, откроется на Большой Встрече.

Эти слова заставили многих нахмуриться в явном смущении. Ханнан Мосаг увел слушателей на незнакомую территорию сложностей.

– Нарушители умрут, – продолжал колдун-король, – однако никто из вас не прольет их крови. Мы сделаем то, чего от нас ожидают, но так, как они и представить не в состоянии. Время убивать летери наступит не сейчас. Я обещаю вам кровь, мои воины. Но не теперь. Нарушителям не выпадет честь умереть от вашей руки. Их судьбу решит Куральд Эмурланн.

Трулл Сэнгар, не сдержавшись, содрогнулся.

Снова тишина окутала зал.

– Полное раскрытие, – гремел Ханнан Мосаг, – покажут мои к’риснан. Не оружие настигнет летерийцев. Их маги ослепнут и потеряются, не в силах противостоять тому, что придет за ними. Нарушители умрут в мучениях и ужасе. Объятые страхом, визжа, как дети, – и судьбу несчастных прочтет на их лицах тот, кто найдет их.

Сердце Трулла колотилось, во рту пересохло. Полное раскрытие. Какую давно потерянную силу обнаружил Ханнан Мосаг? Последнее полное раскрытие Куральд Эмурланна сотворил сам Скабандари Кровавый глаз, Отец Тень, до того, как путь был утерян. Потерю возместить не удалось. И никогда, подозревал Трулл, не удастся. Неужели колдун-король обнаружил что-то новое?

Потрепанные, потертые и щербатые глиняные плитки лежали перед Пернатой Ведьмой. Бросок уже был сделан, когда Удинаас ввалился в пыльный сарай, торопясь объявить о знамении – предупредить молодую рабыню, чтобы не забиралась в Обители. Поздно. Слишком поздно.

На гадание пришла примерно сотня рабов, меньше, чем обычно. Ничего удивительного, многие воины эдур загрузили своих рабов работой – готовились к ожидаемой стычке. Когда Удинаас вошел в круг, на него обернулись. Сам он смотрел только на Пернатую Ведьму.

Она уже прошла далеко по пути к Обителям. Голова поникла, подбородок уперся между выдающимися ключицами, густые желтые волосы опустились на лицо, и маленькое детское тело сотрясала ритмичная дрожь. Пернатая Ведьма родилась в этой деревне восемнадцать лет назад. Редкое зимнее рождение – редкое, потому что она выжила; о способностях девочки стало известно до ее четвертого дня рождения, когда в своих повторяющихся снах она начала говорить с голосами предков. Старые плитки Обителей выкопали из могилы последнего летерийца в деревне, обладавшего способностями, и отдали ей. Некому было научить ее тайне плиток, но, как оказалось, девочке и не требовалась помощь смертных – обо всем позаботились духи предков.