После всего, что ей довелось пережить, Антония считала себя неуязвимой для мужских чар. Вот уже десять лет, как она избегала мужчин. Обжегшись на молоке, будешь дуть и на воду.

Так почему же ее бедное сердце предательски замерло, стоило ей увидеть распутного негодяя Рейнло? Рядом с ним другие молодые повесы казались сущими пугалами. Его отвратительная самонадеянность, развязность и вульгарность должны были бы вызвать у нее отвращение. Но она вовсе не отшатнулась с негодованием, черт побери.

А теперь Касси с сияющими глазами восхищается этим чудовищем. У Антонии весь вечер ныло в висках, но теперь голова ее буквально раскалывалась.

– Ты мне так и не ответила. – Касси была славной, разумной девочкой, но дьявольски упрямой. Эта черта тоже изрядно удивила бы бесчисленных поклонников, осаждавших юную Кассандру со дня ее появления в Лондоне.

Антония всегда полагала, что небольшая толика упрямства идет лишь на пользу девушке, но подчас досадовала, что ее воспитанница не пустоголовая красивая кукла, как считалось в обществе.

– У него слишком смуглая кожа. Она выглядит нелепо в сочетании со светлыми волосами.

«Какая же ты лгунья, Антония».

Необычный контраст между цветом лица и волос Рейнло лишь подчеркивал его мужественную красоту, привлекая взгляд, а высокий рост и ленивая чувственность, сквозившая в его движениях, делали его неотразимым.

Будь он проклят!

Касси насмешливо фыркнула.

– Что за выдумки, Тони. Маркиз красив, как Адонис, и тебе это известно.

– Забудьте о его внешности. Рейнло – грязная крыса, – горячо взмолилась Антония. – Ради меня, ради своего отца, ради тебя самой, не заигрывай с ним. Он из тех мужчин, что разбивают сердца.

Антония ожидала, что Касси начнет возражать или, что еще хуже, примется защищать маркиза, но, к ее удивлению, племянница взяла ее за руку.

– Прости меня, Тони. Я не наивная дурочка и понимаю, чем рискую.

Касси хватило такта не произнести: «Я знаю, что сделал с тобой такой же повеса», – но компаньонка легко угадала ее мысли. Когда-то перед Антонией Хиллиард открывалось будущее столь же блестящее, как у Кассандры Демарест, но все надежды остались в прошлом.

Компаньонка нежно сжала руку Касси и отвернулась к окну. Они почти доехали до дома.

– Рейнло никогда не станет хорошим мужем. – В этом Антония не сомневалась.

– Возможно, – согласилась Касси, но прежде чем компаньонка успела облегченно перевести дыхание, добавила: – Хотя, уверена, он восхитительный любовник. От одного его взгляда меня охватывает трепет. А когда он взял меня за руку в танце, клянусь, я едва не лишилась чувств.

– Касси…

– Знаю. Он опасен. Но я никогда еще не встречала такого мужчины, как Рейнло. Он будит во мне мысли о резвых жеребцах, вспышках молнии и бешеном галопе по вересковой пустоши.

К несчастью, Антония хорошо понимала, о чем говорит ее воспитанница. Юной девушкой, не намного моложе Касси, она уступила страстным желаниям сердца, и это погубило ее. Поддавшись слабости, она лишила себя надежды на счастливую жизнь, полную блеска и роскоши. Жизнь, для которой была рождена. Антония любила Кассандру как сестру или дочь, которой у нее никогда не будет. Нет, она ни за что не допустит, чтобы роковое безумие разрушило судьбу этой невинной девочки.

Как бы ни был красив мерзавец Рейнло. Какие бы яркие воспоминания о горячих жеребцах, летних грозах и безудержном галопе ни пробуждал в ее памяти всепонимающий взгляд его темных глаз.

Рейнло вернулся в свой лондонский дом, облегчив кошелек на пятьсот гиней. Торп не преминул позлорадствовать на сей счет. Мисс Смит уберегла свою подопечную от скандального вальса с повесой, и маркиз проиграл пари. Но беседа с драконом в юбке показалось ему такой занятной, что, пожалуй, за нее почти не жаль было отдать виконту пять сотен золотых.