– Шарлина сгодится для интимных поручений. Это адрес вашего магазина. Вы там и живете?

Он встала, подошла к нему чуть ближе, чем положено для спокойной беседы, чуть касаясь его: в ее движениях чувствовалось мастерство опытной соблазнительницы.

– Мы с женой живем неподалеку оттуда.

– Неподалеку? Ну, я разыщу. Я тоже умею проводить расследование. Вам не надоело в этом зале, здесь такие сквозняки? Давайте поднимемся наверх, к внутренней стене, я покажу вам потайную дверцу, которая позволяет попасть в библиотеку. Восемь тысяч томов, сокровище из бумаги, в котором понатыканы портреты авторов и переводчиков, буковки и виньетки. Вы обомлеете, там такой поразительный покой, вы, я и тонны книг. Ух ты! Вас что, скорпион укусил?

Виктор быстро поклонился и поспешил ретироваться. На выходе из зала он еще раз приподнял шляпу. Правило номер один: избегать нескромных вопросов при первой встрече.

– До свидания, господин полицейский книготорговец, вы упрыгали, как заяц, но вы меня еще не знаете: я загоню вас, как только обнаружу вашу норку, – прокричала ему вслед Шарлина Понти.

Ливни прошли, и тротуар на бульваре Рошшуар стал немного подсыхать. Из соображений предосторожности Фермен Кабриер протер мостовую при входе в тупик, присел на корточки, развернул свой узел, в котором были собраны жирные мелки, два или три горшка, терка для сыра, кисточки и щетки. Он обозначил квадратный контур и голубым мелком набросал лошадь, впряженную в карету. Ловко пририсовал голубое дерево, зеленую тумбу Морриса, желтого полицейского, ярко-красную продавщицу кокосовых орехов и фиолетового ребеночка. Затем встал, вытер руки куском мягкой ткани, отряхнул штаны и стал наблюдать за реакцией прохожих на его творение.

Жозеф заметил его еще издали. Он весь трясся от радости: наконец-то настал желанный миг. Долгие часы он томился в магазине до прихода Виктора, и потом пришлось терпеть обед, который Кэндзи пригласил разделить с ним у него на этаже. Мели прислуживала до ужаса неторопливо, можно было два раза умереть с голоду, пока она что-то принесет. Наконец ему удалось вырваться, несмотря на ядовитые замечания тестя, удивлявшегося вслух, что зять поехал оценивать какие-то книги, о которых до этого никто слыхом не слыхивал.

«Я словно под надзором, он обращается со мной как с мальчишкой, а я между тем отец семейства и его коллега. Когда он уже начнет воспринимать меня как взрослого человека, который сам может отвечать за свои поступки?»

Он вскочил в фиакр, ввинтился, как улитка, между телами… Какая-то рыжуха затолкнула его в самую гущу.

«Держу пари, что этот уличный художник расскажет мне много интересного».

Фермен Кабриер оценил его взглядом: ищейка. Нужно быть осторожным, эта публика может любое ваше слово обернуть против вас, раз – и вы уже попались в их сети.

– О, вы настоящий мастер, жаль только, что они так эфемерны: несколько капель дождя – и они исчезают!

– Если бы погода была не такой капризной, я бы побольше постарался: у меня есть своя антикоррозийная техника, я применяю клей. Намазываю им ту поверхность, которая мне необходима, потом разрисовываю, используя стилет. С помощью вот этой терки я измельчаю мелки в пыль и разными цветами раскрашиваю разные участки картины. Такие картины держатся дольше, но это довольно скрупулезная работа. А при такой влажности, как сегодня, игра не стоит свеч.

– Держите вознаграждение за ваши труды, – сказал Жозеф, протягивая ему монету десять су.

– Вы очень щедры. Ну, до скорого!